Читать не хотелось. Нина задула свечку и начала думать. Главной ее мыслью последнее время была смена квартиры. Учительское жалование было не таким уж большим, к тому же половину она отсылала матери, несмотря на все ее протесты. Однако она отчетливо представляла себе, что, если бы не ее помощь, мать вынуждена была бы влачить по меньшей мере жалкое существование если вообще не нищенское. Этого она не могла допустить никак.
По чести сказать, если бы не необходимость тратиться на приличную одежду, проблем бы не было. Одежда, однако, ввергала ее в значительные расходы. Мать приучила ее к бережливости и аккуратному обращению с вещами, которые она могла носить годами. Однако работа учителя вносила свои коррективы в ее привычки.
Ниночка помнила, как инспекторша гимназии Вильгельмина Ульриховна битый час отчитывала ее за плохо проглаженную кофточку хотя отчитывать надо было, конечно, не ее, а приходящую прислугу Анфису. Было безумно стыдно, она чувствовала себя напроказившей девчонкой, и в тот раз совсем уже собралась расплакаться и уйти из гимназии навсегда лишь мысль о маме, которая не перенесет такого удара, останавливала ее.
С квартирой, однако, надо было действительно что-то решать. Домохозяйка не давала ей прохода, пиля за каждую мелочь, чутко прислушиваясь к происходящему у нее в комнате и отчитывая за поздние возвращения. Несколько раз Нина замечала, что в ее отсутствие кто-то шарился в ее вещах не особо, кажется, скрываясь. Само собой, это не могла быть Анфиса та была из пашковцев и потому маниакально честна. Высказать, однако, об этом нарушении этических норм домохозяйке было подобно смерти.
Ниночка уже несколько раз пересчитывала свои скромные накопления, и регулярно читала объявления о сдаче жилья в городской газете. Однако цифры одного с другим никак не сходилось, и переезд приходилось откладывать из месяца в месяц. Несмотря на материальные затруднения, она все-таки твердо решила дождаться лета, уехать на каникулы к маме, а вернуться уже в новую комнату или, может быть, даже небольшую отдельную квартиру.
Остальную и все более значительную часть ее мыслей занимал учитель естествознания Андрей Евгеньевич. Проработав бок о бок с ним почти год, она так и не была уверена, различает ли он ее в толпе учениц, или здоровается исключительно из вежливости, как со всеми. Сама она не переставала думать о нем еще с конца октября, когда случайно коснулась его ладони на лестнице. Тогда ее как будто ударило током: она увидела высокого, статного, хотя и не особо симпатичного учителя совершенно в другом свете. С тех пор он стал предметом ее ежевечерних мыслей и даже ночных снов причем иногда настолько откровенных, что она просыпалась со стоном и ощущением какой-то невероятной нежности на душе.
Остальную и все более значительную часть ее мыслей занимал учитель естествознания Андрей Евгеньевич. Проработав бок о бок с ним почти год, она так и не была уверена, различает ли он ее в толпе учениц, или здоровается исключительно из вежливости, как со всеми. Сама она не переставала думать о нем еще с конца октября, когда случайно коснулась его ладони на лестнице. Тогда ее как будто ударило током: она увидела высокого, статного, хотя и не особо симпатичного учителя совершенно в другом свете. С тех пор он стал предметом ее ежевечерних мыслей и даже ночных снов причем иногда настолько откровенных, что она просыпалась со стоном и ощущением какой-то невероятной нежности на душе.
Удивительно, но за более чем полгода ей даже не удалось с ним ни разу поговорить. Он постоянно был углублен в какие-то свои размышления и общался исключительно с директором гимназии когда тот снисходил до учителей. Ну и само собой, с инспекторшей, внимания которой не избегал никто.
С наступлением весны стало еще хуже. Ее постоянно мучили кошмары, она не переставая думала об учителе даже ночью, не говоря о времени, проводимом в гимназии, и оттого даже стала ошибаться на уроках. К счастью, почти никто из учениц этого не замечал, а если и замечал, то не подавал виду.
Уже несколько дней, как она твердо решила встретиться с Андреем Евгеньевичем и объясниться. Конечно же, это было непристойно но она жаждала хоть какого-то успокоения своей мятущейся душе. Нужно было только найти повод для подобной встречи. Учитель жил недалеко от нее собственно, она могла бы узнать у него про какую-нибудь редкую книгу, однако не представляла, что бы это могло быть. Вероятно, следовало проявить какой-либо интерес к естественной истории но с ней у Ниночки еще в гимназии были большие проблемы. Она помнила лишь, что Земля вращается вокруг Солнца, а приливы и отливы связаны с Луной. Да и то сомневалась, не перепутала ли что-нибудь.
Теперь она решила наверняка зайти к нему, например, послезавтра. Она знала, что к обеду девочек поведут к причастию, и большинство учителей будут свободны уже после полудня. Мысль о том, что это совершенно неприлично, она загнала в самый дальний угол.
Самой маленькой проблемой был начальник жандармского управления. Не так давно он встретил Ниночку недалеко от гимназии, решительно остановил ее и грозным голосом осведомился, кто она такая. Ниночку поразил его мундир, задиристо торчащие усы и сверкающий латунью эфес сабли. Она торопилась домой, так как хотела в туалет, и от неожиданности едва не подпустила струйку. Заикаясь, она назвала свое имя, фамилию, место работы и должность.