А что?
Как ты суду докажешь, что ведьму грохнул, а не добропорядочную сеньору? Доказательство это главное. Но не наше дело. Мы только охотимся и выявляем признаки. Без них никого пальцем не тронь.
Что за признаки?
Главный признак ведьмы вес. Он должен быть не больше пятидесяти килограммов.
Пятьдесят килограммов костей? Мы охотимся на мощи? Худышки много вреда не сотворят!
У дьяволиц, летающих на шабаш, кости пустотелые, как у ворон, иначе ни одна метла не оторвет ее задницу от земли. Ведьмы не едят сливочное масло и презирают соль. Отвращение к обычной еде тоже признак ведьмы. С виду колдунья может быть упитана, как свиноматка, но костный воздух, как пена Афродиты, держит ее в небе, и не дает утонуть в воде.
Где весы взять? На мельницу, что ль везти, чертовок, да на крюке отвешивать?
Вес проверяется водой. Исчадие ада нужно по-хитрому связать за пальцы и в образе этакого поплавка швырнуть на глубину. Если утонет такова, знать судьба невинной души, решенная небесной канцелярией. А если тварь всплывет готовь, палач, хворост для костра.
О главной примете не забудь мальцу рассказать: ведьмы никогда не плачут.
Не плачут? У меня любая тварь зверем запоет.
Запоет, не запоет. Не вытье в почете, а слезы. Судья вмиг определит, божье создание перед ним, или дьявольское. Бывало, дознаватель сам в поту умоляет: «Заплачь, подлая, покажи хоть слезинку, докажи, что не ведьма!» Колдуньи на допросах рожи корчат, звуки издают, слезы рисуют на щеках слюнями, а заплакать по-настоящему не могут.
Как от пыток не заплакать?
Они плачут после суда, в казематах, но поздно, злую душу очистит лишь костер.
С утра следующего дня охотники шумной толпой ввалились на улицы Сиены. И пропали.
Ни один не вернулся из капища греха! доложили Караффе.
Где же они?
Исчезли в кабацких вертепах. Замечены в трактире «Под слоном» в обнимку с пышнотелыми девами среди бочек дьявольского наваждения, именуемого сиенским бордо.
А где их предводитель Марио?
Окрученный ведьмами и до безумия отравленный неизвестным зельем, бросился вдруг избивать соратников, поломал много костей.
Вот как?
Караффа с ужасом в душе выслушал донесение о том, что бесценная кулеврина Марио, влюбившегося в огненно-рыжую распутницу, захлебнулась на дне Фонтана Радости. И это не все. Охотники разбежались, но не от ведьм, а по ведьмам.
Близнецы из Тосканы, мечтавшие взнуздать хотя бы одну колдунью, сами потеряли невинность. Шаловливые девчонки, Бэра и Эба, застегнув на их затылках намордники и оседлав хребты, резвились в кустах розмарина. «Але! кричали они. Лошадка, в галоп! Ослик, барьер!»
Неподкупные клыкастые ярчуки, закормленные ребрами с ночных застолий, блаженно похрапывали у ног своих новых хозяек.
На рынке по дешевке распродавались ненужные арбалеты и тесаки.
Там же, в тавернах Сиены, навсегда заблудились остальные папские лазутчики. Быть соглядатаем и ретивым доносчиком, конечно, почетно. Да только надо знать, что мужчины в присутствии настоящих женщин, наконец, становятся настоящими мужчинами.
Лишь один стародавний осведомитель, некий Марко Мазини, испросив высочайшего приема «по имеющему быть недоразумению», был допущен и внимательно выслушан.
Он привез в Рим странную поклажу, запечатанную в дубовый бочонок.
Это было главное доказательство козней дьявола против града Святой Катерины. Отловленного золотистого демона в строжайшей тайне доставили в секретную лабораторию, где тот был тщательно осмотрен, препарирован и приговорен к сожжению.
После торжественной казни Караффа ниспослал святейшее благословение на отлов других сподвижников Сатаны, обнаруженных в достославной Сиене.
После торжественной казни Караффа ниспослал святейшее благословение на отлов других сподвижников Сатаны, обнаруженных в достославной Сиене.
11. Десять судей
Рим, замок Святого Ангела, 1554Десять судей, восседающих в полутемном зале святой инквизиции, ожесточенно спорили. Языки свеч кроваво озаряли тонзуры кардиналов.
Больше всех горячился епископ Базилио Соранцо:
И все-таки мы напрасно сожгли сеньориту Розалию. Снова заявляю: не была она ведьмой!
Была, брат Базилио, была, перчатка великого кардинала Караффы тяжело приземлилась на исписанные страницы судебного протокола. Святые братья не ошибаются. Запомните это.
Я могу доказать.
Доказательства заинтересованной стороны излишни. Взгляните. Шестнадцать свидетельниц по делу куда же больше? Ведьма сама себя выдала. Доказательства налицо. Свидетельские показания зафиксировали неестественность поведения сеньоры. Во-первых, она не устрашилась черной кошки, вскочившей на стол во время застолья. Это не свидетельство благочестия. Ибо, в то время, как о публика в ужасе начала разбегаться, обвиняемая не выразила ни малейших признаков испуга: не закрыла в ужасе лицо руками, не побледнела, и тем более не свалилась в обморок, как многие присутствующие благочестивые дамы. Напротив, обвиняемая при виде оборотня расхохоталась и, опрокинув очередную кружку, закусила голубиной грудкой из тарелки сеньоры Мелиссины.
Позвольте заметить, Ваше Высокопреосвященство, что кошка, испортившая званый ужин, принадлежала именно сеньорите Розалии, а не прочим благочестивым дамам. Поэтому дама не испугалась. А показания Мелиссины, главной свидетельницы по делу, есть не что иное, как сведение счетов за растоптанный в давке парик. Казалось бы, в подобных обвинениях предосудительно учитывать: на чью тарелку покусилась обвиняемая. Но в итоге, господа судьи, мы отправили на костер двух невинных созданий: женщину и ее питомца. За что, братья доминиканцы? За естественность, дарованную свыше? Или за хороший аппетит? Известно, что свойство кошек прыгать по столам. А свойство женщин постоянно что-то жевать, умеренно при этом запивая. Такими их сотворил господь, и обвинять создания в укор создателю мы не вправе.