Ноэми Норд - DjVu. Свержение. Территория Зомби. Империя целаканта. Прогулки по сковородке

Город на дне океана,
лазурный дворец,
по приговору тирана
ангельский принял конец.

Как божество захлебнулся,
крыльями  плавники.
Жабрами в челюсть и с курса
ада  в небес круги.

Авторский замысел сочен,
смерть краше черной тоски.
И потому напророчен
сумрак, схвативший виски.

Распятый, умерщвленный город,
где каждый камень спит,
но эхо тайное в узорах
седой гранит хранит.

Кричат невидимые души,
дыханье перебив,
закрой  глаза  услышат уши
отчаянный мотив.

А на святых костях в экстазе
справляет лютый люд
победу мрачную в намазе
мазни кровавых блюд.

Летящая музыка сфер  о муза!
Небесный сфероид
коллапсом  то в бездну, то  ввысь,
то снова  до недр, до нейтрино.

Волшебная арфа слышна,
и  свет  дуновение далей,
где зеркальцем тонким луна
всю силу вселенной вмещает.

Симфония сфер. И кто в ней
магистр, дирижер, повелитель?
Этот Великий Глухой
упал в звезды трав  и рыдает.

Варвары начинают и выигрывают,
челядь мочится в храмах,
Палладу выводят в тамбур.
Что сделают с Аполлоном
Когда до него добегут?

Варвары начинают.
Но почему  выигрывают
(всегда!)
женщин и гордые замки,
ласку долгих веков?

Разве что-то изменишь в прошлом 
в вековой беспричинной потере
Византии, Никеи, Парижа  почти?
Разве можно исправить
роковую ошибку,
донести до всевышнего
море крови в горсти?

Потому  век за веком
воскрешается мука,
порождением страха,
отсеченье голов.
Каждый шаг отступления 
гибель Вены и Рима,
каждый взмах дикой сабли 
боль пустых городов.

Вперед!  чертит фижмы лекало.
Вперед!  зреет вычурный стих.
Шекспир  поднимает забрало,
зал замер, и шепот утих.

Бьет в дых монолога шпага.
Сумей тайно слезы сдержать.
Искусство  всегда атака,
учит оно  побеждать.

Два  правила: бой  и учение.
Две  тактики победить:
«внимай, но подвергни  сомнению»
и «право  врага  не  щадить».

Наука и власть  что на  выбор?
Определи, судьба:
стать  жестким  хозяином, либо
гордиться  мозгами раба.

Слуга лоб короной  украсит,
в народе  прослыв  мудрецом,
но  страж приближенный     опасен
в легенде с   печальным концом.

Сместив  слабака, все продумав,
тиран новый    кодекс плодит,
и плеткой не  трогает  грума,
который над книгой  корпит.

И Троя, и девственность жизненной воли 
усилием нежности бурю добыть 
и плыть  о свобода!  куда то сквозь волны 
сквозь молнии  просто  Еленою быть.

Плоть  стерта   огнем, только имя земное,
как знак восхищения, зов божества,
нахлынет на царство, слепое, немое,
и кто-то прозреет в сияньи родства.

Сфера пронзает  сферу,
сюжет  доведен до  блевоты
бравая  одурь спортзалов 
вопит на зигзаге  времен.

Но память  спешит констатировать
не сумрак сознания Хуфу 
мир  ввергнут в пучину  Хеопса,
могильных загадок апломб.

Все, что познаваемо, есть число.

Филолай из Кротона

Раб  и мудрец. В чем спора сердцевина?
 Все  есть число.
 О, нет! Все  есть любовь и ты!
С рекой веков в раба втечет кровь господина,
пока терзает знак надежду немоты.

И смотрит вера  ввысь. Как быть рабу  без веры?
Да не осилит время воздетых черных рук!
Последнее «Прости». Послушные галеры
уносятся туда, где долог солнца круг.

И снова: кто был кем, и кто с кем перепутан,
величие ума, ничтожность  естества.
Вновь марширует раб
                                          по книг горящим грудам,
каббальность кабалы, иконы  существа.