Не нужно мне ничьих одолжений! Аня резко передернула плечом, и смело зашагала в сторону леса. Бумс радостно рванул за ней следом.
Да куда ты! Постой! Сумасшедшая! догнал ее Костя. Нам же совсем не туда!
Да? Аня приостановилась. А куда? Ну, ты хоть направленье мне укажи по-жа-луй-ста. А потом можешь себе галопировать куда хочешь.
Туда! махнул рукой Костя.
Они зашагали рядом. Аня шла быстро, Костя приноравливал свой шаг к ее.
Да пойми ты, дойти до нас вовсе не так просто, как кажется! Ладно уж, пошли вместе. Раз уж ты такая невежливая.
А может, я не хочу с тобою вместе идти?
Почему? Боишься идти рядом с кентавром? Ну, скажи честно: боишься, да?
Да ничего я не боюсь! Просто ты меня достал, ясно? Подумаешь, кентавр. Да в Древней Греции их вообще полно было на каждом шагу. Как-то же люди жили.
*
Какое-то время они просто молча шагали рядом. Лес вокруг них нисколько не редел, наоборот, становился гуще. В зеленом коридоре, по которому они шли, казалось, с каждым шагом становилось темнее. Деревья шелестели все громче, и щебет птиц в ветвях, вместо того чтобы сделаться постепенно привычным, становился, наоборот, все назойливее и громче. Лес оглушал и подавлял Аню, да и Бумса тоже. Вместо того, чтобы стрелою мчаться вперед, пес вышагивал, точно по команде «рядом», плотно прижимаясь к колену хозяйки.
В этом огромном зеленом царстве Аня отчетливо ощущала себя чужой. Ее синие джинсы и яркая, в кислотных разводах майка так явно диссонировали с окружающим миром! И зачем она только позволила подружке отвести ее вперед отъездом в модный салон и заплести волосы в 250 африканских, перевитых разноцветными ленточками косичек! В Москве это казалось прикольным, а здесь Аня прямо-таки кожей чувствовала неуместность своей пестроты на фоне окружающей изумрудной зелени.
Точно, как попугай в тайгу залетел.
А вот гнедой Костя в камуфляжной майке, передвигавшийся мягкой и плавной рысью, абсолютно органично вписывался в пространство. Удары его копыт о примятый, истоптанный дерн тропинки напоминали стук сердца немного чем-то взволнованного, и оттого колотящегося чуть скорее обычного.
Они шли, и шли, и шли, и постепенно Аня совсем уже ошалела от леса. У нее, похоже, начались галлюцинации.
Сквозь шелест веток и щебет птиц ей послышался чей-то смех. Один смешок, другой, и третий. А потом кто-то дернул ее за косичку.
Ай! вскрикнула Аня, и встала как вкопанная, озираясь в поисках ветки, за которую косичка могла зацепиться.
Хихиканье вокруг зазвучало громче. Зазвенело сразу со всех сторон, как будто весь лес смеялся над Аней.
Костя, хоть и не сразу, но все же заметил, что Аня не идет больше за ним, и нетерпеливо обернулся.
Ты что там стоишь? Устала? Пошли уже, и так сколько времени потеряли!
Костя, продолжая оглядываться по сторонам, неуверенно произнесла Аня. Мне, наверное, нехорошо. У меня отчего-то ужасно звенит в ушах.
Звенит? Ах, это! Да это ж мавки! А ну, прекращайте, бесстыжие! Чего пристали к человеку?
Смех и звон разом стихли. Теперь со всех сторон слышался только испуганный шепот. Ну да, точно шепот. Как Аня раньше могла принимать его за шелест ветвей?
А чего она сама? звонко спросил высоко в ветвях невидимый голос.
Что «она сама»? поднял голову Костя.
Ну, чего она вся такая?
Да какая «такая»?
А не такая! Пестрая вся! И поет не по-нашему!
Аня и вправду всю дорогу бормотала себе под нос «Let it be». Звук собственного голоса ее успокаивал. Она уверена была, что поет так тихо, что даже Костя ее не слышит.
Глупости вы говорите! Впрочем, как и всегда. Просто Аня не местная. Приехала издалека, из большого города. Там все так одеваются. А поет по-английски, язык такой. Имеет полное право.
А по-людски она может?
Чего ты все за нее говоришь?
И правда, пусть скажет за себя!
Ишь стоит, пялится во все стороны! Коза!
Да, небось, она язык проглотила!
Надо было ей совсем косу оторвать! А что такого, у нее же их много?
Да чтоб вас всех! Совсем обнаглели! всерьез рассердился Костя. Он подошел к ближайшей осине, и резко пригнул ствол к земле, почти сломав деревце пополам. Бандерлоги северных лесов, понимаешь! Вот начнет Михеич в том месяце санитарную вырубку, узнаете, почем фунт лиха.
Голоса опять приумолкли. Потом Ане показалось, что говорит само деревце один жалобно-плаксивый голосок протянул:
Голоса опять приумолкли. Потом Ане показалось, что говорит само деревце один жалобно-плаксивый голосок протянул:
Костя, отпусти, больно же!
А будете еще к человеку приставать?
К человеку-у! Скажи уж лучше сразу, что она тебе нравится!
Чего?! Нет, вы тут точно все с ума посходили! Да я сам на вас Михеича наведу! Вот прям нарочно с краской приду, и всех подряд как сухостой перемечу! Оранжевой краской, чтоб видно издалека.
Вокруг сразу сделалось так тихо, что Ане стало слышно собственное дыхание. Она задрала голову, и увидела в ветвях или ей все-таки показалось? десятки полупрозрачных, точно сотканных из зеленоватой дымки, испуганных девичьих лиц.
«Ну да, подумала Аня. Дриады. И как это я сразу не догадалась?»