Твоя, Кузьмич, действительно лучше, ты же ее гонишь в разряженном пространстве.
Причем пространство, из дерьма не надо гнать. Сгниет картошка, ты ее на самогон пускаешь.
Сахарной свеклы у меня нет, обиделся Репин. Ладно, замнем, лучше я, пока не свалился, нарисую карандашом портрет Петрова. Таким, представляю, был и Илья Муромец, наш русский богатырь. Хочу написать свою картину «Три богатыря». С Портоса напишу Алешу Поповича, а Добрыню с себя. Ну, ну, не заводись, Кузьмич, увеличу свои объемы раза в три четыре.
Вижу твой суррогат начал на тебя действовать, заговариваешься: с себя он Добрыню напишет. Да, у тебя морда первоклассника, как выглажена, а глаза у японца шире.
Воображение у художников неизмеримо, можно многое округлить и расширить. Иначе будет пресно и несмотрибельно.
Чаво, чаво, неприбыльно?
Несмотрибельно.
У тебя картина на лбу дома висит, куда уж смотрибельней. А на счет Петрова ты прав, он не тольки на Илью Муромца похож, еще и первый воскресший после Иисуса Христа человек.
А ведь, правда, он умер. Почему же сидит у меня?
А потому, что воскрес. Пришел из загробного мира. Все село уже знает, а знаменитый художник, Кузьмич подмигнул Ивану, нет. За это и тебе надо выпить, чтобы у Ивана все было хорошо. Тольки сначала срисуй с него Муромца. Подожди, а как же ты нарисуешь его портрет. Они же с Муромцем будут похожи? И Илью объявлять, что ли, воскресшим? Это надо обмозговать, но не сейчас. Рисуй, давай.
Репин действительно был мастеровитым художником, он расчертил лицо Ивана клеточками под номерами, и такие же разлиновал на бумаге. Через полчаса все было готово.
Вот так бахчи делят, похвалился художник.
Так ты тогда дай нам и арбуз, в огороде у тебя их скольки? предложил Кузьмич.
Два осталось, хорошо, один дам, ради воскресшего Ивана. Подпрыгнуть хочу, замечательный будет Илья Муромец. Ведь в чем соль? Он из наших Выселок, в этом будет особая ценность картины.
Да, и фамилия у вас знаменитая Репин, заметил Петров.
А я бы картину на колокольню повесил, пусть все видят, други радуются, а вороги боятся, предложил Кузьмич.
И это правильно, такого шоу нигде нет и, видимо, не будет, я за, одобрил Иван.
Взяв арбуз, они простились с художником, а отойдя от дома несколько шагов, услышали, как заиграла гармошка, и раздался веселый голос запевшего Репина.
Глава вторая
Улица, по которой они шли, называлась Пролетная. Почему, недоумевал Иван, если она на этом берегу деревни одна и тянется километра на три вдоль реки. Но спрашивать Кузьмича не стал, так как он уже открыл рот для другого объяснения.
Угостят нас с тобой, Ваня, обязательно, в любом доме есть горилка, тольки у ветеринара Похлебкина нету. У него спирту полно. Но не пьет Похлебкин совсем с тех пор, как его Гитлер на рог насадил. Был навеселе и перепутал лекарства. Всадил Гитлеру в крестец вместо витамина укол от бешенства, бык и перебросил его через кормушку. Хорошо проткнул ногу до кости, и то ходит теперь, как я, с приседанием. А сейчас к марсианину зайдем.
К кому? не понял Иван.
Вон, видишь дом с крышей в виде шара, вокруг него навалены кучи песка, здесь марсианин Рылов живет. Не удивляйся, хотя есть чему. А вот и он.
Из калитки вышел мужчина с бритой головой, от которой, как от зеркала, отражались солнечные зайчики. А голубые глаза наполнялись восхищением.
Говорил я тебе, Кузьмич, что есть неземная жизнь, и не умирают люди. Доказательство вот, рядом с тобой. Чай, Софья рада, что Иван вернулся с того света, как бы воскрес, сказал он.
Не знаю, вернулся, чи нет, еще изучению подлежит этот вопрос, но пришлый вылитый Иван Петров, тольки без усов.
Сбрил, и правильно. Я, вот, все брею, с тех пор, как на Марсе побывал. А ведь до сих пор никто этому не верит, потому что по-старому мыслят, без творческих идей и без учета современных научных достижений.
Теперь будешь Петровым всем в морду тыкать? осклабился Кузьмич.
Мордой не мордой, а тыкну с радостью. Возможно, Петров тоже был на одной из планет: тот свет еще никто не изучал, и нам он пока не подвластен. Я вас с Иваном заметил еще на колокольне, ибо в телескоп часто смотрю, изучая изменения, происходящие на Марсе. Сегодня увидел невероятное: каменная голова идола повернулась. Может быть такое? Может, если она живая. Нечем было мне это явление зафиксировать, к сожалению, была бы сенсация во всем научном мире, не только в ухологии.
В уфологии, правильнее, извините, господин ученый, вылетело у Петрова.
Еще одно доказательство, что Петров вернулся с того света, обрадовался Рылов. Откуда бы ему знать об этой науке. На скотном дворе тогда еще работал.
Работать-то работал, подхватил Кузьмич, а пол скотины путал, его и надули: вместо козы козла продали с яйцами не меньше ее вымени, ха ха ха.
Ты, Кузьмич, я вижу, уже хлебнул слегка своей огненной водички.
А как же, за встречу: обмыли воскрешение Ивана. Не часто такое бывает, на моей памяти было лишь однова. Это когда Лысуха в могиле ожила. Почему ожила, никто не знает.
А как же, за встречу: обмыли воскрешение Ивана. Не часто такое бывает, на моей памяти было лишь однова. Это когда Лысуха в могиле ожила. Почему ожила, никто не знает.