Верка! Верка! закричала на ходу, промчалась мимо старика, словно не замечая его, и снарядом влетела в дом. Беда, Верка!
Что случилось? встрепенулась хозяйка, одевавшая в сенях свою красную куртку следуя проводить мужа.
Покойница из могилы вышла, выпалила на пороге запыхавшаяся Тоська.
Как вышла? открыла рот Вера Сергеевна.
Натурально. Вчера. Ночью.
Не может быть!
Богом клянусь. Сама видела. Что б мне пусто было.
Что за глупости, произнес сзади Афанасий, из чистого любопытства вернувшийся вслед за гостей.
Вчера вечером я в Красной избе осталась, начала волнительный рассказ бывшая доярка, присаживаясь в сенях рядом с хозяйкой на длинную скамейку, Вещи кое-какие собрать не успела. Думаю, дотемна соберу. А завозилась. Темно стало. Домой топать далеко. Волки. Сама знаешь. Решила остаться. Переночевать. Печку стопила. Ужин сготовила. Продукты там кое-какие остались. Не успел твой старик их слопать. Опять же с собой пару картофелин взяла. Печка опять же не дымит. Не в пример моей. Дом у Надюхи сама знаешь. Хороший. Не моя лачужка. Вот я ужин сготовила, поела, выпила немного, сижу в горенке, вещи собираю, спать собираюсь. Ночь на дворе. Какой час не знаю. Часов нет. Думаю полночь. Нечисть всегда в полночь выползает. У меня свечка в стакане горит. Тут вижу, из спальни свет белый льется. Не как от свечи, больше на электрический похожий. Откуда в доме электричество, думаю. Никак в окно кто фонариком посветил. Заглядываю, а она на кровати сидит. Пишет что-то. «Надежда, ты, что ли? спрашиваю, Так, ты же померла». Она голову подняла, на меня посмотрела сердито и отвечает: «Что же вы волю мою не исполняете? Почему с Лениным меня не похоронили?» Я так и обомлела. Слова сказать не могу. Стою, как дура вкопанная. Спиной к косяку прислонилась. Ног под собой не чую. А она пальцем вот так погрозила, рассказчица покачала перед носами замерших слушателей толстым указательным пальцем, и говорит: «Письмо в Политбюро пишу. Чтобы вас всех расстреляли». Тут мне совсем худо стало.
Господи, страсти какие, схватилась за сердце Вера Сергеевна.
И все. Ничего больше не помню. Под утро только в себя пришла. Голова болит, сил нету. Гляжу, лежу на полу, вся, простите меня, мокрая.
От чего мокрая? скептично усмехнулся дед, Обмочилась, что ли?
Все тебе знать надо. Не твоего ума дело, зло отрезала Тоська, Рассолу выпила. Мокрым полотенцем обтерлась. Переоделась, во что было, и бегом к вам. Чего делать-то будем? Есть у тебя что от головы, Верка?
К Эльке пойдем, предложила хозяйка, Пусть она растолкует, что к чему.
Приснилось, махнул рукой Афанасий.
Какое приснилось? Я сама видела! горячо воскликнула Анастасия Павловна.
Ну, я и говорю, пойдем. Чует мое сердце, не к добру это, заключила Вера Сергеевна, Таблетку сейчас найду. Дам. Мне помогает.
* * *
Элеонора Григорьевна ранних гостей встретила бледная, с посиневшими от волнения губами. С первого взгляда стало ясно, что ночь она провела отнюдь не спокойно.
Чего вам? сухо поинтересовалась бывшая учительница.
Страсти то какие у нас творятся, знаешь? начала издалека Вера Сергеевна.
Что такое?
Надежда из могилы вышла. Ночью по деревне ходит, приглушенно сообщила самогонщица, Тоську до смерти напугала. Расскажи, Тоська.
Анастасия Павловна еще раз коротко поведала свою жуткую историю.
Слава Тебе, Господи, облегченно перекрестилась бывшая материалистка, Я думала, что с ума схожу. А это и в самом деле есть.
Что есть? поинтересовалась деловая самогонщица.
То чего говорили, что нет, ответила Элеонора Григорьевна, Она ко мне уже второй раз приходила. Сегодня ночью тоже была.
Да ты что?! Правда?! воскликнула в один голос односельчанки.
Ленина, говорит, мне дайте, и все тут. Ленина, говорит, хочу. Представляете? И руки ко мне тянет, будто душу вынуть хочет, поделилась бывшая учительница.
Господи, страсти какие, дважды перекрестилась Вера Сергеевна.
В первый раз я книги в нее бросила, сочинения ее любимого вождя. Она сразу ушла. А сегодня, ночью, сознание от страха потеряла. Она ко мне в туалете явилась. Я, простите, сижу, книжку про любовь читаю, вдруг дверь открывается и она на пороге стоит. Вся белая, прозрачная, злая. Смотрит на меня черными глазами и говорит: «Ленина мне отдай!» Я очнулась ее уже нет. Я думала, у меня галлюцинации. Расстройство психики. Думала, что я на старости лет умом тронулась, а это просто необъяснимое явление! радостно заулыбалась Элеонора Григорьевна, Это просто чудо какое-то! Ведь не могу же я одна видеть то, чего другие видеть не могут. А если другие видят тоже, что вижу и я, значит это уже не галлюцинация, не расстройства моей психики, а объективная реальность. Это научный факт! Это значит, что Оно есть! Значит, я заблуждалась. Вы понимаете? Заблуждалась. И не только я. Так ведь?
Ага, согласно кивнули пенсионерки.
А если это так, то, следовательно, Оно есть. Оно существует. Оно есть на самом деле. А если Оно есть, то что нам теперь с этим делать? вопрос вытек как-то само собой и поставил бывшую учительницу в весьма затруднительное положение. Она не могла на него ответить, ибо впервые столкнулась с таким необъяснимым явлением природы, какое, по существу, разрушало все ее давно и окончательно сложившиеся представления об этом мире. Одно дело не замечать этого, ходить каждый день проторенной дорогой, отрицать то, что не могло установить ни одно научное сообщество. Другое осознавать себя в мире, где перестали работать все ранее открытые физические законы. Не могут мертвые возвращаться. Не могут бестелесные субстанции говорить и двигаться. Не может человек жить после смерти. Но если это происходит, значит, права любая религия. Значит, есть Бог, долгим отрицанием которого занимались научные коммунисты. А если есть Бог, то как же она до сих пор жила без Него?