***
Дома никого. Записка на столе: «Мы уехали. А ты подумай» Что же тут думать и чем мозги набекрень, мысли в раскоряку. Василий сел у телефона, потом поставил его на колени, потом опять на тумбочку, потом опять на колени. Набрал номер.
Марыся? (Вообще-то она Мария, Маруся, просто так ему нравится звать её.) Салют.
Ой, Васёк! Где ж ты пропадал-то?
Приходи расскажу.
Ты знаешь, я не одна
Да-а?
Ты не понял. У меня подруга, ты её знаешь, Ира.
Приходите вместе.
Марыся работала медсестрой, муж её надолго в отсидке, и она перебивается с тремя детьми, старшей семнадцать, младшим мальчишкам шесть и три. Бывало, Василий отлёживался у неё по несколько суток после бурных развлечений или игр, раз-другой баловала его медсестричка и наркотой. Он в долгу не оставался: будучи в выигрыше, помогал деньгами. Ира да-да, кажется, высокая такая, рыжая Впрочем, нынче и пёстренькой могла уже стать. Подождём увидим.
Пришли. Василий сразу подумал: хорошо бы сразу с обеими, но побуждений своих не обнаружил, поскольку Марыся сразу ревниво предупредила подругу шутливо как бы:
Глазки выцарапаю, если что.
Сели, шампанское откупорили, покурили, музыку послушали, поболтали ни о чём (в основном женщины меж собой, точно не наговорились до этого), затем водочки выпили, хотя Марысе и нужно было на дежурство к семи. Стал Василий мало-помалу разговорчивым.
Главно, интересно получилось. Когда милиция подскочила, у меня в руках горлышко от бутылки А эту бутылку я у него выхватил и ему же по башке. Но им говорю: так и так, мол, поднял с пола, чтоб пьяный товарищ этот не поранился. Пассажиры хай подняли, кто во что горазд ботают, машинисты тем не до этого, им график нужно соблюдать. Ладно. Следователь между прочим, вполне симпатичная дамочка позже, на допросе, спрашивает меня (а я уже оклемался в холодной, пришёл в себя): «Ну ты чего темнишь-то? Я тебе по-честному толкую: мне нужно хорошее дело раскрутить, чтобы из старлеев в капитаны, а то у меня сплошь бытовухи. Давай, чего ты теряешь? У этого твоего крестника восемь судимостей, будет девятая, какая тебе разница.» А я стою на своём. Знать ничего не знаю. Драться не дрался. Бутылку с пола поднял, хотел в сторону отбросить А что порезан и когда не помню. Поскользнулся, ударился, память отшибло. Ладно, говорит, тогда я по-другому сделаю: я твоего крестника прижму. Он до тебя бабу свою дома отдубасил, ему всё равно решка светит, а на тебя он зол, как я разумею так что из пострадавших запросто можешь стать того-с Ну ладно, перевели меня в предварилку. Захожу в камеру тяжело-о на душе: когда-то отсюда выберусь не известно. И суд когда тоже мне не известно. А там чад коромыслом, игра вовсю идёт. Короче, не скучают ханурики. Не знаю, как бы я там прижился. Хорошо, знакомый один подвернулся. Эй, кричит, ты тут как очутился? Садись, приглашает, ешь, пей. Я ему: ты же знаешь, я в долг ничего не беру. Ладно, говорит, тогда угощаю. Ну, вообщем, чего особо распространяться За эти четыре недельки до суда успел я насмотреться всякого. Играют в карты, например, один другого на три буквы. Та-ак! Ты куда меня послал?.. Там свои законы, вмешиваются авторитеты, решают: если через два часа не выплатишь штраф петухом станешь. Ну а те, кто схамили, даже и не дёргались. Прошло два часа (а откуда они возьмут эти лимоны?), их под невинные ручки и в позу Да чёрт с ними, сами дурни. Но я не об этом. На суде вижу брата Славку (а я ему от следователя позвонил, от этой крали в погончиках, он и крутился всё это время, я на него надеялся, а всё ж мурашки по коже) Штраф, мелочь сущую присудили. Выхожу, спрашиваю: сколько я тебе должен? Славик отвечает: мне ничего, Конову
Василий поймал себя за язык: «Тю-тю-тю, а этого им знать не обязательно.»
Ну и чего дальше? Марысе не терпится услышать продолжение. Ира тоже глядит пристально. Пристально и с тоской.
«Чего это она?»
Ещё водочки выпили, за картишки взялись, женщинам развлечение, Василию пальцы размять.
Вот гляди, к Ирине обращается, сейчас у тебя будет двадцать девять, у Марыси тридцать, у меня тридцать три.
Сдаёт так и есть.
Как же ты делаешь это?
О, моя ненаглядная, тут, знаешь ли, как раньше говаривали, династия. Под настроение расскажу.
Марысе не нравится возникающий интим между Василием и подругой, она поглядывает на часики, выразительным тоном замечает:
«Чего это она?»
Ещё водочки выпили, за картишки взялись, женщинам развлечение, Василию пальцы размять.
Вот гляди, к Ирине обращается, сейчас у тебя будет двадцать девять, у Марыси тридцать, у меня тридцать три.
Сдаёт так и есть.
Как же ты делаешь это?
О, моя ненаглядная, тут, знаешь ли, как раньше говаривали, династия. Под настроение расскажу.
Марысе не нравится возникающий интим между Василием и подругой, она поглядывает на часики, выразительным тоном замечает:
Вася, мне на работу скоро.
Ну. И чего?
Пойдём, может быть, и кивает в сторону комнаты.
Сейчас, сейчас Василий заканчивает фокус и наблюдает за выражением глаз Ирины. У неё красивые черты лица, однако отечность портит впечатление, видимо последнее время она много за воротник закладывает.