А тебе, Ир, не пора домой? спрашивает Марыся.
А куда я пойду? Ты же видишь, звоню-звоню, никто трубку не берёт. Приду, а меня цап-царап. Да ты не беспокойся зря
Василий наконец идёт за Марысей в комнату, Ира остаётся на кухне. Она сидит, подперев ладонями припухшие щёки, неподвижно вперив в пространство затуманившийся взгляд, пока Марыся с Василием не возвращаются. Марыся весела, она уже готова уйти, и всё же её, по всей видимости, беспокоит, что подруга останется. Пытливо приглядывается она к Василию и решает, что опасений особых нет: он осовел и, похоже, пресыщен.
Когда Марыся уходит, Василий спрашивает Иру:
Какие проблемы-то?
Маруся не доложила разве?
Да так, вкратце.
Выпьем?
Она стала рассказывать, сперва о том, как попала в торговлю, как делала карьеру, как было ей тяжело, тем более не всегда удавалось уехать домой с последней электричкой.
Спала на мешках, представляешь. Ну, мой Мишуля, конечно, объевшись груш, воображал незнамо что А я поздно замуж вышла, в двадцать пять, и мужиков не знала до него. Сыну сейчас всего семь. А недавно Она помассировала веки кончиками пальцев. Мишка мой присел. Драка была общей, он, как рассказывают, скорее разнимал, чем бил А тут на дне рождения у знакомых этот судья как раз напротив за столом оказался не знаю, почему так получилось. Он когда меня узнал, напрягся, стал по сторонам глазами стрелять, чтоб только не на меня, а потом: «Я ничего не мог Убийство есть убийство,» только и сказал. А ты, как думаешь, смог бы он, будь у меня деньги?
Василий плеснул в стаканы, выпил, не дожидаясь её. («Надо бы узнать, во сколько я Конову обошёлся.») Она же, взяв стакан в ладони, продолжала:
А сейчас вот сижу сама ни жива ни мертва. Соседи передают, приезжали за мной не застали.
Растрата, что ль?
Навроде этого. Там есть такая статья ну да бог с ней. Привезла им справки, что мужик в заточении, так сказать, на руках сын, мать-старуха. Не знаю
Н-да, Василий потёр левый висок. Пойду прилягу. Уже в дверях кухни обернулся.
Ничего, ступай, сказала она. Всю постель не занимай, однако ж.
Было б сказано.
Часом позже в спальне.
С женой-то дружно живёшь?
Хм, словечко-то подыскала «дружно». Я от слов таких отвык чтой-то. Дружно не дружно, нормально живём. А что?
Да так.
Или я тебе не показался?
Почему? Всё замечательно.
Василий забрасывает руки за голову и несколько минут молчит, так что Ире кажется задремал. Неожиданно говорит:
Ты знаешь, я перед ней всегда почему-то робел. Уж какой я был оторва, каких только грехов за мной не числится, а вот так Даже в лагере пионерском вместе были шалил напропалую, а с ней язык немеет.
Раньше, ещё до свадьбы, условие поставила: поженимся, только если дашь слово не прикасаться больше к картам. Хорошо, сказал, ладно. Стала после этого вынимать из кармана карты у меня, я их всегда при себе имел, шёлковые, на спичку можно наматывать. А после, когда она родила, и деньги потребовались, и я стал с игры зелёненькие приносить, прекратила свои экспроприации. Тем более что сейчас на работу устроиться никак не может по специальности, дома сидит с дочкой. Иной раз скажет скушно, но ничего, пока вот так. Не по электричкам же, извиняюсь, шастать, всякой ерундой торговать, тем более что там уже и без того друг с дружкой дерутся столько их развелось, офень разных.
А что поделаешь, есть всем хочется.
Ну да. А вообще, скажу тебе, жена у меня хорошая. Ноги вот у меня болят. Лягу иной раз, они дёргаться начинают. Нинка свои ноги на мои положит, вроде боль и отпускает. А все, наверное, из-за той поножовщины. Вышло-то как-то по-дурацки. Ни за что ни про что. На дружка моего компашка одна навалилась. И компашка-то вздорная, им бы только цепляться к кому, даже к самим себе, если больше не к кому. Вот и к дружку. Я одному головой врезал, он и отвалил, стоит у дерева, раскачивается из стороны в сторону. А потом я и не заметил сразу как у него в руке нож оказался, р-раз мне в голову, едва успел увернуться. Тогда он справа-налево, да в живот метит. Я к стенке отскочил, и колени поочерёдно поднимаю, живот защищаю. Обе ноги мне и проткнул. И по животу тоже попало, вскользь, правда О чём это я? Ах да. Кстати, Нинка моя вне дома спать не может, а я, наоборот, дома плохо засыпаю. Чувствую вину какую-то перед ней, что ли. В чужом месте нормально, ни перед кем вроде не виноват, и сплю себе. Раньше она вообще на меня не ворчала, лишь бы домой приходил. Помойся, буркнет, переоденься, побрейся, поешь Сейчас иначе. Да я сам виноват. Зачем то потащил её в ресторан, а там что, знакомые девки подваливают запросто и открытым текстом базарят Я чуть позже к ним подошёл, говорю: вы поаккуратнее не умеете? Я чай, с женой отдыхаю. Да ну, не верят, с родной? Да. И расписан? Да. Так что вот так. Теперь чуть что: опять по бабам таскался! Промямлишь: никого у меня нет, и никто мне, кроме тебя, не нужен. А я что ж, не нарочно. Само собой получается. Играем, к примеру, девки крутятся рядышком. И предложишь: «Выпьем?» С кона денег возьмёшь и на стойку бросишь. С кона оно и лучше даже, никому не жаль, все пьют и вроде бы не на свои, ещё не выиграны. А потом сорвёшь куш и: «Айда отдохнём, что ли!»