бородатых жлобов в лыжных шапочках.
А тут ещё выяснилось,
что в гостинице местной
я чуть ли не единственный постоялец.
Словом, оказался я в этом ауле
типа «тополя на Плющихе»
И даже когда приехали за мной
мрачные братья-партнёры
и повезли куда-то в горы,
всё мне ещё невдомёк было,
не верилось мне в плохое.
И только тогда, когда закрылась
за мной в глухом бетонном подвале
снаружи дверь на засов,
понял я что-то тут явно не так
Кормили однообразно, но сытно.
Лампочка. Кровать. Ковёр на стене.
Для испражнений выдали ведро.
Но хотя бы с крышкой!
В общем, претензий не имею,
потому как сам дурак.
Угнетало одно языка не знаю.
Приедут, смотрят, переговариваются
а о чём? Поди-ка пойми.
Дни идут.
Кажется, вечность тут сижу.
Вернее, лежу. Бока болят.
Отоспался, оброс бородой.
Скучно. Невесело.
Я с чеченцами учился вместе
и кое-что об этом народе
всё-таки знал.
Но одно дело рассуждать,
сидя дома на диване,
и совсем другое
пытаться догадаться в подвале,
что же с тобою, дураком,
дальше-то теперь будет.
Чеченцы, они тоже разные бывают
Как-то раз дождливой ночью
Как-то раз дождливой ночью
подняли, вывели, повезли
непонятно, куда, зачем.
Офис какой-то, документы,
машинка печатная,
кепки милицейские
Оказалось, что пришёл запрос
из нашей налоговой
в их налоговую полицию,
и теперь проблемы
начались не только у нас
А ещё с гор спустились
злые бородачи с автоматами
и напомнили кое-кому,
что давно бы уже пора
вносить денежку на войну.
Местные налоги, так сказать
А денежки у партнёров нет,
поскольку наш директор
их на «конгруэнтную» сумму
банальным образом кинул.
И вопрос теперь поставлен так
либо он деньги отдаёт,
либо завтра с боевиками
мною как раз и рассчитаются.
А пока меня просто прячут
чтоб плохие люди не украли.
Обезопасили, так сказать.
Логично, но сильно не радует.
Ну, договорились, конечно.
Всю ночь печатал я тогда
на раздолбанной машинке
(компьютеров тогда не было)
пакет необходимых документов,
и даже ответ сам написал
от их налоговиков нашим.
И случилась тогда у меня впервые
эта самая минута сомнения,
когда ледяным пламенем
меня под кожей обожгло,
и сильно пожалел я о том,
что ввязался в эту авантюру.
Рассвет уже брезжил,
когда посмотрел мне в глаза
главный чеченец Белал
и тихонечко так сказал:
«Теперь можно и тобой рассчитаться
Деньги нам и самим пригодятся Да?»
А через минуту засмеялся: «Шутка!»
Нехорошо так засмеялся, через силу.
И я вспомнил этот смех
через неделю, уже дома,
на допросе у следователя,
горячо убеждавшего меня,
«русского офицера»,
сдать «этих кровавых тварей».
И тут уже другое сомнение
на секунду ворохнулось во мне.
Подленькое. Мерзкое.
Захотелось отомстить
за страх пережитый,
за подвал этот затхлый.
Но я спросил себя
а чем русский ражий майор лучше,
чем «эти твари»,
которые свой дом защищают?
И промолчал.
Но это всё было уже потом.
А тогда не было ещё рассвета
в моей жизни красивее
Дождь закончился.
С неба ударило весеннее солнце.
Капли сверкали алмазами
на свежей листве «зелёнки».
Лужи разлетались на обочины.
Над распаренной пахотой полей
орало нахальное чёрное вороньё.
Мы мчались в МинВоды.
Надо было успеть вовремя
доставить документы в наш городок.
На блокпостах я бодро выскакивал,
выкладывал руки на капот
и даже разок схлопотал по почкам
от какого-то яростного прапора
за «торговлю с врагом».
Помню длинные встречные колонны
с суровой пехотой на броне,
БТР, с которого на въезде в аэропорт
живописнейшие «махновцы»
из местного ополчения
собирали с проезжающих
синие «пятихатки»
Я был счастлив и весел.
Накрыло меня намного позже,
уже в номере гостиницы «Россия».
Я выпил купленную по дороге водку
прямо из бутылки, словно воду,
и горько заплакал навзрыд.
А через пару лет я снова
прилетел на Северный Кавказ.
Но это уже была, как говорится,
совсем другая история
Война эта однажды наконец-то закончилась.
Один из моих тогдашних знакомых,
отчаянный красавчик Шамиль,
утонул в нулевых во время наводнения,
спасая где-то под Уссурийском
совершенно незнакомых ему
русских девчонок.
Его старший брат Белал
как-то раз решил проведать меня
и приехал в тыловой армейский госпиталь
на кавалькаде из чёрных джипов,
и все тамошние солдатики
болезные, и здоровые
на всякий случай бесшумно сыпанули
кто куда через высокий забор,
а мой знакомый майор-начмед
чуть не поседел от ужаса
Было весело, приятно и немного грустно
всё-таки оба мы с Белалом
изрядно постарели.
А вот заводной горячий Руслан,
мой друг по студенческим годам,
тот реально стал полевым командиром.
Шеф мой бывший
уехал было на землю обетованную,
но кинул там по слухам
как минимум пол-Израиля,
и поэтому теперь обретается
уже где-то в Америке.
Я вот он, весь перед Вами.
Жизнь продолжается
Лёгонький
Он был похож на страшного Пьеро,
когда вставал с заплёванного пола.
Рукой на пацана махнула школа,
Рукой на пацана махнула школа,
зато вовсю набегался «угро».
С улыбкой жуткой,
тонким голоском
Пётр говорил со мной,
как будто плакал,
петрушкой норовя сложиться на пол
в припадке истерично-шутовском.
«Подумай, у тебя на воле мать»
«Начальник, разрешите сигаретку!»
Тюремный клоун, глупый малолетка,
кому и что хотел ты доказать?
На детских зонах лютый беспредел.
Опущенному чисто по приколу
Петру
«пахан»
малой с глазами волка
с собой покончить до утра велел.