Смеялись над мальчишкою «друзья»,
сходившие с ума от лютой скуки:
«И как ты на себя наложишь руки?
Ни вскрыться, ни повеситься нельзя!»
Он,
в камеру отдельно помещён,
на шконку лез
и, плача, падал на пол
Конвой устал.
По факту выдав рапорт,
под чесночок насытился борщом.
Удар
и шорох.
«Вдруг ещё помрёт?»
«Он лёгонький. Куда там! Не убьётся.
Пусть завтра с ним решает руководство»
А он всё падал сутки напролёт.
Конвойные почти сошли с ума.
Господь, наверно, сжалился в итоге.
Пацан скончался в «скорой» по дороге.
Зло бесновалась детская тюрьма.
Холодный скальпель быстро раскромсал
никчёмное измученное тело.
Душа мальчишки к небу отлетела,
как высохшая сорная трава.
Бывает добрым Зло,
и злым Добро.
Наш мир устроен так, а не иначе.
Мне снится
поднимается и плачет
опять
нелепый лёгонький Пьеро.
Лёгонький. Послесловие
Бывает так иногда,
что потрафишь советчику,
переделаешь свой текст
для пущей слезливости,
для более выгодного
эффектного звучания
или ещё как,
и с ним что-то происходит,
что-то важное
теряется в нём навсегда.
Я часто пишу странные тексты,
они безэмоциональны
и чем-то похожи
на холодный слепок прошлого,
их, наверно, могли бы писать звери,
этакие честные саги
про то, что мир жесток,
и добро в нём зачастую
куда похуже зла,
и ничего в итоге вернуть назад
уже никак невозможно.
Наши сетевые конкурсы
как места общего пользования
все говорят о них презрительно: «фи!»,
но участвуют,
а иначе читателя не дождёшься.
На один из таких конкурсов
я подал балладу о «лёгоньком»
о мальчишке,
который покончил с собой в СИЗО
фактически на моих глазах.
Эта глупая и страшная история
случилась десять лет назад,
арестовали банду сельских автоугонщиков,
членам которой было едва по 14 лет,
и мальчишка этот
проходил по делу
о кражах машин
эпизодов этак на полста.
Воришки в основном
оказались из семей небедных,
но в деревне машина кормилица,
поэтому выследили и сдали полиции
сынков местного «кулачья»
сами сельские работяги.
«Сынки» заехали в СИЗО
на кураже и с «концертом»,
изображая матёрых «отрицал»,
не приемлющих всё тюремное,
поэтому поломали в камерах
всё, что смогли,
выбили стёкла,
спалили проводку,
сломали сантехнику,
долго плясали и выли,
отказались наотрез
от весьма сносной «баланды».
Что поделаешь дети!
Через месяц-другой
их мятежный пыл поугас,
дело стало «шиться» по накатанной,
эпизоды неуклонно
обрастали фактурой,
и в какой-то момент
их мордастенькому главарю,
сидевшему отдельно,
показалось,
что кто-то из его дружков
«сел на измену».
Скорее всего,
где-то так оно и было,
именно этот мальчик
был любителем поболтать,
дёрганый, истеричный,
дерзкий, спонтанный,
настоящий зреющий «урка»
остальные-то хлопчики
были куда попроще
и не так задирались
ко всем и вся почём зря.
Пообщавшись с «трудным» пару раз,
я был слегка ошарашен
он воспринимал неволю
как переход в новое качество,
как некую инициацию
на пути в «хозяева жизни»,
жил предвкушением тюрьмы и насилия,
видел в обычных людях
только «терпил»
говоря иначе,
своих будущих жертв.
Я застал историю с суицидом
уже почти на излёте,
случайно услышав на «продоле»
странный звук,
заглянул в глазок камеры
и увидел жуткую картину
с пола подымался,
подвывая и хихикая,
подвывая и хихикая,
страшный, нелепый и нескладный
мальчишка в чёрной робе,
этакий «чёрный Пьеро».
Дежурившие в тот день контролёры,
невозмутимые молчаливые увальни,
тянувшие службу уже лет двадцать,
делали вид,
что ничего не происходит.
Всезнающие сидельцы
шепнули мне,
что главарь автоугонщиков,
кряжистый толстячок с повадками Вия,
приказал «ссучившемуся» пацану
до утра «закинуться»,
то есть покончить с собой,
иначе он будет «опущен»
своими же подельниками,
или же «объявлен опущенным»,
и жизни ему уже не видать.
Контролёры, конечно,
доложили в дежурку,
но были пьяные новогодние дни,
офицерьё детско-женского СИЗО
радостно прыгнуло на стакан,
заявления от пацана не поступало,
режим он не нарушал,
поэтому лейтенант
по кличке Витя-Тупой
в карцер парня не закрыл,
а просто велел посадить пока
одного в пустую «хату»
до выяснения.
И всё бы ничего,
но никому и в голову не пришло,
что мальчишка решит покончить с собой
оригинальным способом,
начнёт скатываться
со второго яруса кроватей
и падать на бетонный пол.
Крепкие дядьки посмотрели с сомнением
на субтильного арестанта,
потом махнули рукой,
дескать, клиент лёгонький,
не убьётся,
и пошли себе смотреть
новогоднюю теле-голубизну
и вкушать обалденного запаха борщ.
А мальчишка
с утра до вечера
лез и падал
с упорством идиота
а за полночь
в очередной раз упал
и уже не поднялся.
Когда приехала «скорая»,
пацан вроде был ещё жив
и даже стонал,
но утром сопровождающие
вернулись назад уже одни.
Историю замяли,
изобразив как несчастный случай.
Со временем всё разъяснилось
оказалось, что «паханчик» сдал
всю свою гоп-компанию сам,
а подельника подставил почём зря,
свалив потом всё на мёртвого
а с того уже не спросишь
Вот такая штука жизнь.
И я соврал читателю
мне было совсем не жалко
молодого «урку».
Это был шаловливый волчонок,
который через пару лет
превратился бы в молодого волка,
а всё к тому и шло,
и кто знает,
сколько загубленных душ
оставил бы этот «Пьеро»
на своём кровавом пути.
И все, с кем я осторожно
касался этой темы,
не выказывали ровно никакого сочувствия,
там, за решёткой