Дверь отворилась, вошла девочка, пухлая, в модном халатике.
Он моментально убрал ящик за спину. Слышался только шумящий прибой.
Что у тебя там, папуля? Девочка медленно подошла.
Эллочка, живо спать, ничего у папули того, что тебе нужно, отнекивался Прохиндей пятясь. Папуля сейчас будет спать
Атас! Спать, говоришь? девочка стала щипать Прохиндея, чтобы он развернулся. Если не скажешь, что у тебя, я устрою истерику. Упаду, буду визжать, буду дрыгаться и кусаться, буду визжать до утра.
Ты уже в восьмом классе, не совестно!
Эллочка отскочила и взвизгнула на весь дом. Прохиндей дёрнулся, перепуганный, и она, увидав, прыгнула к ящику.
Па, атас!
Тс-с-с!! зашипел Прохиндей морщась. Узнают конец мне!
Папуля, ты прелесть! Это ты мне купил? Эллочка отошла к лампе. Атасный душок! Вроде как Карадаг, папуль?.. Это Чёрное море? Которое делось куда-то? Атасная копия! Теперь Аське нечего хвастать своей новой шубой, а Греку своим мотоциклом-харлеем, который ему предки сделали. Я им счас позвоню, пусть попрыгают
Ни за что! Прохиндей заслонил телефон. Ни за что! Стыдно слушать! Как можно сравнивать Потому что не копия, Эллочка. Настоящее море-то. Миллион, миллиард этих шуб, этих харлеев, даже и мерседесов.
Атас!! взвизгнула от такой новости Эллочка, хлопнув в ладоши.
Да, миллиард. Потому что традиции, наконец И, подыскивая слова, Прохиндей сделал паузу. Кончил он институт, но давно отвык мыслить развёрнуто и формулировать мысли, так как работал официантом в большом ресторане. Славная, так сказать, у сего водоёма история, продолжал он. В Ялте, ты знаешь, жил Чехов Грин где-то там ещё жил, скифы Ну, Айвазовский, естественно Лермонтов про Тамань писал, вы изучать должны в школе Также татары там крымские, хан Гирей Ушаков разбил турок, а в годы Великой Отечественной там советские воины проявили невиданный героизм, подвиги, отчего оно, Чёрное море, сейчас в твоих, Эллочка, ручках, а не какое-то зарубежное. Символ русского духа, так скажем.
Эллочка опустила концы пухлых пальчиков в воду, побрызгала на себя ароматными каплями и заявила: Папуля, про Лермонтова я без тебя выучу, а этот ящик пусть у меня на трюмо, это будут духи. А не то я сейчас завизжу.
Эллочка опустила концы пухлых пальчиков в воду, побрызгала на себя ароматными каплями и заявила: Папуля, про Лермонтова я без тебя выучу, а этот ящик пусть у меня на трюмо, это будут духи. А не то я сейчас завизжу.
Ту-ту-ту! замахал на неё Прохиндей. А когда дочь уснула, он перенёс ящик тихонечко в холодильник, бурча под нос: Духи, милая, купим французские. Эта водичка нам для других планов надобна. Твой папуля так сделает, что окажется очень большим человеком. Таким большим, как Моментально закрыв холодильник, он выскочил из квартиры на лестничную площадку, открыл мусоропровод и прокричал в трубу: Как Рокфеллер и Крёз, будет этот пронырливый человек Виктор Иванович Прохиндей, кой ужасно умён и которого бросила Соня, которая пожалеет и даже вернётся к которому!
Он в трубу вопил часто от преизбытка чувств.
Утром он выехал на работу, машину оставил у МИДа, будто он дипломат, и отправился по Арбату серьёзный и деловитый; только вошёл в ресторан под названием «Прага», как раздалось: «Интуристы пришли! Ну-ка, мальчики, мухами!» Он влез в свой фрак и, тряся фалдами, полетел в зал обслуживать. Жирный попался ему интурист: на двух стульях сидел, пожирал блюда, как пончики и на груди имел карточку: Vorotila Finansovich, businessmen from America (Воротила Финансович, бизнесмен из Америки). Прохиндей, трепеща от волнения, подал десерт и шепнул:
Вери гуд, сё. Есть большой бизнес. Очень большой.
Воротила Финансович вскинул глаза. Я есть из Штатов не шутки шутить! Сколько ваш бизнес два, сто рублей, тысяча? Фуй!
Прохиндей, заставляя поднос грязной посудой, выдавил из себя: Тысяча миллиардов! и убежал. Потому что на них уже стали коситься. А лучше иметь вещь непроданную, чем не иметь что продать. Всюду были коварные кагэбэшники, жуткие были тогда времена при Андропове, и за связь с иностранцами получали порядочный срок. В полночь он покидал ресторан возбуждённый и, проходя мимо длинного линкольна, услыхал:
Какой сделка-бизнес?
Его манил Воротила Финансович.
Только сунулся Прохиндей к дверце, заголосил милицейский свисток. Он отпрянул и, взмокнув от страха, пошёл по пустынному тротуару сквозь ветер и снег, освещаемый яркими фонарями. Линкольн незамедлительно тронулся следом, и Воротила Финансович, высунувшись, закричал:
Вы есть обманщик! Я жалуйся в МИД!
Остановилась какая-то пара прохожих, а милицейский патруль обернулся на крики.
Здесь не могу! Это тайна! хрипел Прохиндей, ускоряя шаг.
Так. О кей! Воротила Финансович Трамп думал быстро. Я на проспекте Калинин бежать разгоняйся и превращайся в ворону. Вы разгоняйся за мной, тоже так превращайся. Я эти все магнифиции очень просто могу. Мы летим тихий место беседовайт бизнес. И он умчался.
А на Калининском было светлей и чуть-чуть оживлённее, несмотря на осеннюю ночь, и блестел, отражая бегущие автомобили, асфальт. Перепуганный Прохиндей, услыхав свист, на другой стороне различил Воротилу Финансовича, каковой, помахав ему, побежал вдруг от белого линкольна, путаясь в полах чёрной шикарнейшей и мерцающей призрачно шубы. У ювелирного магазина он заплескал вдруг руками, потом подлетел и ворона вороной начал кружить над проспектом покаркивая. Прохиндей, оглядевшись, стащил с себя шапку и побежал, но тотчас поскользнулся и шлёпнулся, извозив в слякоти брюки и плащ. Рассмеялись фланирующие юнцы. «Дядька в винный торопится!» Прохиндей затрусил тогда медленно и прилично, краснея и думая, что вот в сорок лет психа послушал и собирается бегать, чтоб превратится в ворону! и, может быть, заберут его в психдиспансер. Пару раз всё-таки прыгнув и размахавшись руками, он застыдился совсем и свернул в переулок, делая вид, что не его нагоняет жирнющая злая ворона, которую стали ловить проходившие тут забулдыги. Во тьме меж домами ворона напала опять и ругалась так грубо, что Прохиндей, заткнув уши, пустился бегом и ударился вдруг о метлу, на которой неслась по своим делам ведьма по имени Алгаритма, так что другой конец навернул Воротилу Финансовича. Эта ведьма Впрочем, чудес тогда было вдосталь в то славное сказочное советское время, чтобы на них останавливаться. Все трое, коротко говоря, грохнулись об асфальт, поползли кто куда. Подоспевшие забулдыги схватили ворону и, только хотели идти, как заметили остальных.