Я убежден у наших фотографов такое не получилось бы, это действительно должен быть взгляд иностранца.
Мартин проехал Россию от западной границы до восточной, был в городах и глухих поселках, обрел огромное количество знакомых и друзей, сейчас он прекрасно говорит по-русски. В его рассказах о поездках и легкая ностальгия, и философское осмысление, и искреннее пожелание лучшей доли нашим неустроенным весям.
В одной из поездок Мартин познакомился со своей будущей женой. О том, как это произошло, о лучших встречах и беседах своих российских путешествий в отельном интервью в конце книги.
Храм
Однажды Мартин пригласил меня на свою загородную дачу, там у него пасека. На обратном пути он предложил заехать на развалины костела. Уже потом я вычитал это недостроенный храм Panensky Tynec, который, как оказалось, считается самым мистическим местом в Чехии. Причем, счастливым там постоянно проводятся свадьбы.
Я сделал пару кадров весь костел не влезал в кадр целиком, поэтому я снял верхнюю часть отдельно, чтобы подклеить ее в графическом редакторе к основной картинке, затем отвлёкся на пролетающих птиц.
Смотри, с человеком интереснее, вдруг слышу голос Мартина.
Оглянувшись, увидел действительно потрясающее.
Я дал фотоаппарат Мартину:
Ты увидел, это твой кадр.
Уже дома, на компьютере, я подклеил недостающую верхнюю часть к фотографии, которую сделал Мартин и теперь это для меня скромный повод набиться к нему в соавторы.
Автор Martin Wagner
Соавтор Саид Абишев
О фотографиях и Праге
До поездки в Прагу я не воспринимал всерьез свои фотографии я делал фото, раз уж у меня есть профессиональный фотоаппарат, который, к слову, я приобрел, чтобы снимать качественное видео.
Но в именно Праге у меня стали получаться кадры, которые стали нравиться и мне самому, и за которые я стал слышать приятные слова от других людей, в том числе от профессионалов. В Москве такого не происходило, я мог выйти в город утром и вернуться к вечеру лишь парой каких-то ситуативных фиксаций моментов.
Нам неинтересно повседневное. Иностранцы под наш снисходительный хохот с удовольствием увозят из России матрешки и шапки-ушанки. Парижане и лондонцы также потешаются, видя тонны вывозимых сувениров с изображениями Эйфелевой башни и Тауэра.
Когда я показывал пражанам этот кадр, постоянно слышал:
Ух-ты, это в Париже?
Нет, ребята, это в Праге.
Я приехал в Прагу после нескольких подряд тяжелых проектов, основательно измотанный ими. Прожив в Москве на тот момент 15 лет, я перестал удивляться ей, видеть неожиданное. К этому приложился профессиональный кризис видео перестало интересовать, каждый новый проект, которого я раньше ждал с нетерпением, превращался в муторное, вязкое преодоление себя.
Фотоаппарат, который, можно сказать, увязался за мной в дорогу, в Праге неожиданно оказался моей своеобразной терапией: нажимая на кнопку я каждый раз испытывал тот самый микродзен, и каждый день на глаза попадалась либо интересная ситуация, либо занятный персонаж который самим чехам за повседневностью незаметен, непривлекателен. Для меня он становился героем, ядром моего микродзена. Мактуб щедро сыпал карамелек на моем пути, а Ужупис вовремя обращал мое внимание на них.
Я стал получать колоссальное удовольствие от удачного кадра.
Женско-мужское.
Фотографии постепенно стали привлекать внимание друзей и незнакомых мне людей, давали повод для историй, а иногда становились визуальным эпиграфом или иллюстрацией к текстам, которые я стал писать так проявились черты моего нового будущего в котором прежняя профессия перестала быть основной, уступив место и время рассказам и фотографиям.
Зеленый загадывает желание.
Постепенно мои микродзены превратились в один большой настоящий дзен, который помог мне выйти из всех моих кризисов, у меня появились два важных нетерпения утреннее, которое звало меня побыстрее выйти из дома, и вечернее побыстрее увидеть отснятые за день фотографии на экране компьютера, уединиться с ними, погрузиться в работу чтобы получить от них впечатление того момента, когда палец нажал кнопку затвора.
Сейчас я, конечно же, понимаю во всем этом активно участвовали Мактуб и Ужупис, приводя меня последовательно к трамваю, в который незадолго до этого сел Владимир Ханзл, к Genius, к собаке с веткой.
Ах, да, я еще не показал собаку с веткой.
Я шел по пражской улице, увидел ветку и сделал кадр, удивляясь вкусу и чувству композиции неизвестного автора пражского стритарта.
Краем глаза заметил бегущую собаку и сделал еще один кадр:
Не откажите себе в удовольствии отметить чувство прекрасного собаки она вовремя впрыгнула в кадр и оказалась точно в отведенном для нее месте, создав собой безупречную композицию. Хвост составил отличную рифму к ветке; ветка, получив такую рифму и движение от хвоста заколыхалась на ветру, собака внесла дополнительную динамику в кадр, он перестал быть неподвижным изображением, в нем появилась жизнь, жаркое дыхание мокрого носа, порыв упругих мышц, звук коготков.
О пражских собаках стоит написать больше.
Я толком здесь собачьего лая и не слышал пара мелких бестолочей не в счет.