Он рывком поднялся, нашарил на верхней полке стенного шкафа фонарик и быстро вышел из кабинета. Хотя было уже четверть седьмого и рабочий день закончился, Мирра Георгиевна оказалась на месте. Лыков попросил ключ от третьего зала, сказав, что хочет уточнить формулировку в дешифровке текста одного из экспонатов. Завфондом скептически посмотрела на него поверх очков в черной оправе, но промолчала.
Войдя в зал, Сергей включил свет и полез с фонариком под витрину, ища место, где были протянуты провода сигнализации. Темно-коричневый провод, по цвету почти не отличающийся от цвета витрины, тянулся от самого низа стены к ножке стола и вверх до стекла, которое все еще не заменили. Провод по всей доступной глазу длине был абсолютно целым, как и было отмечено в отчете оперативной группы после осмотра.
«Ничего! сказал себе Лыков. Да, собственно, что я надеялся найти? Какое ребячество, что я, умнее специалистов?»
Досадуя на свой странный интуитивный порыв, он зачем-то провел пальцем по шнуру. Вдруг на сгибе плинтуса он почувствовал, что его пальцы касаются более гладкого и эластичного материала. Рефлексивно он потянул провод на себя и ощутил, как тот неожиданно легко отделился. Лоб Сергея покрылся испариной он потрясенно смотрел на лежащий в его руке кусок тончайшего пластика, очень похожий на провод сигнализации. Только он был разрезан вдоль и внутри полый, что позволило этим муляжом, словно куполом, накрыть сигнализационный провод, который, как теперь отчетливо видел Лыков, в этом месте был перерезан.
Что вы здесь делаете? вдруг раздалось над головой историка, и он из-под витрины увидел ноги в серых брюках.
Лыков сконфуженно вылез наружу с фальшивым куском провода в руках и оказался перед Костиным.
Что вы здесь делаете, Сергей Владимирович? повторил следователь.
Да вот, решил еще раз посмотреть сигнализацию промямлил Лыков.
Майор сразу понял, в чем дело:
Значит вы сделали правильный вывод из моего сегодняшнего выступления насчет установки сейфа. Только в это время и могла быть повреждена сигнализация.
А я думал, вы уехали, задумчиво сказал историк.
Я уехал, а потом вернулся.
Зачем?
Чтобы еще раз посмотреть сигнализацию, насмешливо ответил Костин. Вдруг вижу, чьи-то ноги торчат.
И вы решили, что вор вернулся на место преступления?
И вы решили, что вор вернулся на место преступления?
Как же, дождешься такого счастья! К сожалению, преступник всегда получает по заслугам только в современных детективах.
И в древних заклятьях добавил Лыков и медленно процитировал:
«Человека преступления, нарушителя клятвы постигнет неминуемое наказание. Если он живой, то его повергнет бог Солнца, который наверху, если он мертвый, то его повергнет бог Солнца, который внизу. Тогда он станет на колени перед колесом и скажет: горе мне, я оскорбил божество»
Глава 5
Я оскорбил божество, горе мне: где бы я ни был, меня повергнет бог Солнца! Нет мне возврата, а тебе нет спасения! в занесенной для удара руке блеснуло лезвие кинжала, и Кутти в ужасе проснулась.
Она лежала в своей постели под красно-лиловым балдахином в своей опочивальне. В высокое окно било солнце, и царевна поняла, что уже позднее утро.
Сбросив узорное шерстяное покрывало с пушистой бахромой, она спрыгнула с инкрустированной золотом кровати из бука на высоких ножках в виде львиных лап и подошла к висевшему на стене овальному зеркалу, украшенному по бортику рельефом из четырех бегущих львов, разделенных завитками виноградных листьев. Блестящая поверхность, представляющая собой отполированную серебрянную пластину, отразила испуганное смуглое личико в ореоле длинных волнистых волос цвета каштана с огромными круглыми глазами, которые отец за непроницаемую черноту называл бусинками из небесного хафальки. Под глазами темнели круги свидетельство страшного сна, который царевна изо всех сил старалась выбросить из головы. Ее сердце до сих пор бешено колотилось, а руки дрожали, когда она надевала свои любимые черные бусы, выкованные Алаксанду из тех звездочек, что бог неба Уашав бросает на землю, если бывает в хорошем настроении. По словам ее кормилицы, старой Лебину, небесный хафальки предохраняет от сглаза и порчи.
«Не надо было снимать их на ночь», подумала Кутти, судорожно сжимая бусы в руке.
Постояв так некоторое время, она перевела дыхание и, немного успокоившись, ударила тоненьким молоточком в тапи прикрепленный к стене небольшой медный диск, ответивший мелодичным звоном. Дверь тотчас отворилась и в комнату вошла невысокая девушка, неся изящный узкогорлый кувшин с водой и золотую коробочку с душистым порошком из плодов маганского баланитеса14 для умывания.
Доброе утро, госпожа моя, приветствовала она царевну с глубоким поклоном.
Хапати, обратилась к маленькой служанке Кутти, после того как с ее помощью умылась и облачилась в длинную тунику ярко-голубого цвета из тончайшего виссона, перехваченную в талии вышитым поясом, сейчас же разыщи Лебину и пришли ее ко мне.
Слушаюсь, госпожа моя, ответила та и побежала исполнять приказание.
Кутти подошла к маленькому темно-красному столику из киликийской сосны, уставленному миниатюрными золотыми флакончиками и разноцветными керамическими сосудами, наполненными розовым маслом, черно-зеленым сурьмяным порошком и ароматами из мирта и мирры. Присев на резной стульчик, она посмотрелась в висевшее над столом зеркало, рельеф на серебряной раме которого на этот раз изображал четырех уточек между стилизованными облаками. Следы ночного кошмара изгладились, и гордое личико царевны внешне казалось спокойным.