О, стонать Русской земле,
вспоминая старое время и первых князей.
Того старого Владимира
нельзя было пригвоздить
к горам киевским.
А теперь разбогатели:
«И стали одни стяги Рюриковы,
а другие Давыдовы».
«Но порознь им хоботы пашут»
поют копьеносцы про них.
На Дунае Ярославны голос слышится,
как далекая кукушка рано кличет.
«Полечу, поёт, кукушкой по Дунаю,
омочу шелков рукав я в Каяле-реке,
утру князю кровавые его раны
на могучем его теле».
Ярославна рано утром
плачет в городе Путивле,
на стене высокой стоя, говорит:
«О, ветер, ветрило!
Ты зачем, господин, сильно веешь?
Ты зачем мчишь хиновские стрелы,
на своих невесомых крыльях,
на воинов моего мужа?
Мало ли, тебе говорю,
в верху, под облаками веять?
Качая корабли на синем море!
Так зачем же, господин мой,
ты веселие мое
разметал по ковылю?»
Ярославна рано утром
плачет в городе Путивле,
на стене высокой стоя, говорит:
«О Днепр Славутич!
Ты пробился сквозь пороги,
через землю Половецкую.
Ты лелеял на себе Святославовы челны,
аж до войска Кобякова.
Так верни же, господин мой,
мужа моего ко мне,
чтобы я к нему не слала
слёз на море рано».
Ярославна рано плачет
во Путивле, на стене,
приговаривая:
«Светлое и пресветлое солнце!
Всем тепло и красно от тебя!
Так зачем ты, господин мой,
распростер свои лучи
на мужа воинов, в поле безводном,
жаждою им луки стянув,
тугою им колчаны заткнув?
Плещется море в полуночи,
Волны идут в тумане
Игорю-князю бог путь указывает
из земли Половецкой,
в землю Русскую,
к отчему золотому столу.
Погасли вечером зори.
Игорь спит,
да не спит,
Игорь мысленно поля замеряет
от великого Дона,
до малого Донца.
Коней в полуночи Овлур свистнул за рекой,
тем свистом велит князю разуметь:
«Что князю Игорю пора бежать!»
Застучала земля,
зашумела трава,
зашатались шатры половецкие!
А Игорь-князь метнулся горностаем к тростнику
и выплыл белым гоголем на воду!
Бросился на борзого коня,
соскочил с него он буйным волком,
и помчался к Лугу Донца,
и полетел он соколом в тумане,
сбивая гусей и лебедей,
к завтраку, обеду и на ужин.
Когда Игорь соколом полетел,
тогда Овлур волком побежал,
труся собой студёную росу.
Надорвали они своих быстрых коней.
Говорит Донец:
«Князь Игорь!
Немало тебе величия,
а Кончаку нелюбия,
а Русской земле веселия!»
Отвечает Игорь:
«Донче!
Немало и тебе величия,
Качавшему князя на волнах,
стлавшему ему зелёную траву
на своих серебряных берегах,
одевавшему его тёплым туманом
под сенью зелёных дерев,
Стережа его гоголем на воде,
чайками на струях,
чернядьми на ветрах».
«Не такая, скажу тебе, речка Стугна,
ничтожный поток имеет,
но как пожрёт чужие ручьи и потоки (от ливней),
да как расширится к устью
Юного князя Ростислава утопила на дне,
при тёмном береге
Плачет мать Ростислава
по юному князю Ростиславу.
Никнут цветы от жалости
и дерево с горем к земле наклонилось».
То не сороки застрекотали
по следу Игоря едут Гзак с Кончаком.
Тогда вороны не кричат,
галицы молчат,
сороки не стрекочут,
змеи только лишь шуршат.
Дятлы стуком к реке путь указывают.
Соловьи веселыми песнями рассвет предвещают.
Молвит Гзак Кончаку:
«Если сокол к гнезду летит,
соколича расстреляем своими золочёными стрелами».
Отвечает Кончак хану Гзе:
«Если сокол к гнезду летит,
мы сокольца опутаем красною девицей».
И сказал тогда Гзак Кончаку:
«Коль опутаем красною девицей,
то не будет нам ни сокольца,
не будет и красной девицы.
И начнут нас птицы клевать
в поле Половецком».
Пел Боян и про: «Иду на вы!»,
Про Святослава.
Песнотворец дней старинных Ярослава.
Пел он это же и для жены Олега-князя:
«Тяжко тебе голова без плеч,
худо и телу без головы.»
Русской земле без Игоря.
«Солнце светит на небе,
Игорь-князь в Русской земле»
девицы поют на Дунае,
вьются голоса через море до Киева.
Игорь идет по Боричеву
к святой богородице Пирогощей.
Страны рады, грады веселы.
Пели песни старым князьям,
а теперь молодым споём:
«Слава Игорю Святославичу!
Буй-туру Всеволоду!
Владимиру Игоревичу!»
Здравье князьям и дружине!
Тем, кто шел за христианство
на поганые полки!
Князьям слава и дружине!
Аминь!
Слово о полку Игореве (Древний текст)
Слово о полку Игореве (Древний текст)
Неле́по ли ны бя́шетъ, бра́тие,
начя́ти стары́ми словесы́
тру́дныхъ по́вестий о пълку И́гореве?
И́горя Святъсла́влича!
Нача́ти же ся тъ́й пе́сни
по былинамь сего́ времени,
а не по замышлению Боя́ню!
Боя́нъ бо вещий,
а́ще кому́ хотя́ше пе́снь творити,
то растека́шется мыслию по древу,
се́рымъ въ́лкомъ по земли́,
ши́зымъ орло́мъ подъ о́блакы.
Помняшеть, бо́речь, пъ́рвыхъ време́нъ усо́бице?
Тогда́ пуща́шеть 10 со́коловь на ста́до лебедей!
Которыи дотеча́ше,
та пре́ди песнь поя́ше:
старо́му Ярославу,
храброму Мстиславу,
и́же заре́за Реде́дю предъ пълкы́ касо́жьскыми,
красному Рома́нови Святъсла́вличу.
Боя́нъ же, бра́тие,
не 10 со́ковь на ста́до лебедей пуща́ше,
нъ своя́ ве́щиа пръсты́
на живая струны въсклада́ше;
они́ же сами́ кня́земъ славу ротах́у.
Почне́мъ же, бра́тие, по́весть сию́
отъ стара́го Владимера до ны́нешняго Игоря,
и́же истя́гну умь кре́постию свое́ю
и поостри́ сердца своего́ му́жествомъ;
наплъ́нився ра́тнаго духа,
наведе́ своя́ хра́брыя плъкы́
на землю Полове́цькую
за землю Ру́ськую.