– Слышь, Санек, – за выражением лица Макса скрывалась какая-то явная хитрость – Тебя, начштаба зовет.
– Ну, вместе сидеть будем, – усмехнулся сержант.
– Чего ему от меня нужно? – удивился я.
– Пошли, пошли, – подгонял меня Манукевич, пряча глаза. – Откуда я знаю. Он ждать не любит.
Мы поднялись на второй этаж и подошли к двери, на которой висела табличка с ровной надписью: Начальник штаба. Майор И.О. Егерин.
– Разрешите, товарищ майор? – толкнул дверь Манукевич.
– Входи, входи, – не отрываясь от бумаг разрешил начштаба. – Это ты печатал в медчасти? – глянул он на меня исподлобья.
– Так точно, – понимая, что вопрос задан не просто так, а
Манукевич скорее всего меня откровенно сдал, ответил я.
– А где теперь?
– Вернулся в роту. Хожу в наряды. Меня еще не определили…
– Уже определили. Надо помочь Манукевичу. Вы ведь земляки. Хочешь помочь земляку?
Я замялся. Ответить отрицательно я не имел права, а положительно отвечать мне не хотелось.
– В общем, надо помочь. Это приказ. Макс покажет тебе, что к чему. Сделать надо к утру. Потом можешь отоспаться.
– А у меня даже машинки нету.
– Воспользуешься машинкой начальника штаба вашего батальона, – решил мгновенно все проблемы майор.
– Товарищ майор, а как я ему скажу? – начал я мямлить.
– Я сам скажу. Манукевич, дай ему бумагу, ленту, копирки, материал. Все, что понадобиться. Свободны.
Мы вышли из комнаты.
– Сволочь ты, Макс, – сказал я, как только дверь за нами закрылась.
– Радуйся, – хлопнул меня по спине земляк. Макс действительно был рад от чистого сердца. На него даже нельзя было сердиться. – Сможешь спокойно всю службу прожить, без потерь. Неужели тебе хочется остаток дней провести в нарядах?
– Да пошел ты, – огрызнулся я. – Я же специально из санчасти от этого свалил.
– Не огорчайся, выручи разок, – пошел на примирение Макс. – Мне тут даже обратиться не к кому, одни писаря, "стучать" совсем не умеют. Выручай.
Делать было нечего, тем более, что у меня был приказ начальника штаба полка. Макс выдал мне все, что было указано. Объяснил, что к чему, и после обеда, когда выяснилось, что и посыльный уже не нужен, я пошел в роту.
Штаб батальона располагался как раз на третьем этаже, в расположении третьей роты, к которой я теперь относился.
– Разрешите войти, товарищ майор, – обратился я к быстро пишущему что-то в тетради майору, которого несколько дней назад видел с командиром первой роты.
– Входи, входи. Это тебе начштаба полка приказал выдать машинку?
– подозрительно спросил начальник штаба батальона.
– Так точно.
– Вот она, – кивнул майор головой в сторону печатной машинки, стоящей на высоком железном шкафу. – Можешь прямо тут печатать.
– Я после ужина… можно? – спросил я, не имея ни малейшего желания сидеть лишнее время рядом со старшим офицером.
– Да, когда хочешь, – пожал плечами майор. – Родионов, – позвал он вошедшего широкощекого сержанта, выглядевшего куда старше двадцати лет. – Открой ему штаб вечером, у него приказ Егерина.
– Есть, – спокойно, ответил Родионов. – Ты из какой роты? – посмотрел он на меня очень спокойным, добрым взглядом.
– Из третьей.
– Так ты с этого этажа? Разберемся. Найди меня после ужина. Я буду или здесь, или в Ленинской комнате.
– Ты чего так рано вернулся? Наряд сдал? – поймал меня в коридоре капитан Коблень.
– Начштаба полка дал приказ помочь им…
– Попался-таки? – сочувственно сказал ротный. – Когда ты должен закончить?
– К утру.
– Чудесно. Значит завтра вечером заступишь дежурным по роте, – обрадовался ротный.
Поздно вечером в штабе батальона сидели трое: уже известный мне
Роман Родионов – секретарь комсомольской организации батальона, я и
Виталий Сенеда, которого нашел начштаба батальона среди солдат второй роты моего призыва.