– Жить надоело, так и скажи. А так мы парнишки мирные, ссоры не ищем, но и в обиду себя не дадим.
Детина стоял, трясясь, хватая ртом воздух.
– Да выдохни ты, – перекинув через плечо ремень колчана, я подвязывал к боку топор, – а то еще помрешь, не дай бог, во цвете лет.
– Ага, и потом доказывай, что это не наша работа… – Дырявый Мешок взгромоздился на козлы. – Подвинься, дед! Ну, что, мужики, тронулись?
– А… это… – ухватился было за свою железку солдатик, вставая на нашем пути.
Ни слова больше не говоря, кентавр походя врезал прилипале между глаз. Тот резко осел, закрыл глаза и замолчал.
– Малыш, – обернулся Куп на дворового мальчишку, – ты… это… прибери здесь, ладно?
Наша кибитка степенно вырулила из конюшни, выезжая на главную улицу деревни. Винетта забилась внутрь, под навес, рядом примостились я с эльфом, тогда как кентавр бежал рядом с пристяжными.
Только‑только мы отъехали от ворот, как нам наперерез кинулись сразу четверо “золотых”:
– Именем короля! Стоять! Куда прешь, скотина! Не снижая, а, наоборот, увеличивая скорость, Дио развернулся и, оскалившись, как тот еще волк, пошел прямо на них со своей оглоблей наперевес. Видно, солдатики до сегодняшнего дня и представить себе не могли, что есть на свете такое чудо – кентавр. А чудо, подлетев к служивым вплотную, вмазало зазевавшимся копьем по зубам и дало ходу дальше.
– Вот теперь я знаю, что значит “быть в отпаде”! – усмехнулся Куп. – А все ж, может, надо было остановиться, объясниться, поговорить…
– Ага, так они тебя и будут слушать, – проворчал я в ответ, – это ж разбой обыкновенный. Оберут нас, как липку, да девчонку еще с собой заберут… по любому…
– А, Отродье и все святые! – подал свой голос с козел гном. – Таки влипли! Разворачивайся, дед!
– И куда ж прикажете, а?!
Сквозь прореху в кожаной стене кибитки я выглянул на улицу. Оказывается, мы умудрились влететь прямо в самое скопище народа. Здесь были и местные, давшие нам ночлег, и солдаты во главе с усатым толстопузом, размахивающим длиннющим мечом и разрывающим себе глотку. Колеса разворачивающейся повозки прошлись по чему‑то мягкому. Жалобно и матерно заголосили. Из стенки, у самого моего носа, снаружи высунулось острие стрелы.
– Как неудачно заехали. – Эльф, поморщившись, начал вытаскивать меч. – Лукка, как думаешь, до мордобоя дело дойдет?
– Ну, Дио вообще‑то уже начал.
– Да ладно тебе! Начал!.. Так, мышцы слегка размял.
Следующая стрела подожгла нам кибитку. Наследница престола заверещала и попыталась привстать, но тут же рухнула обратно на место.
– А, задницы поднебесья! Лукка, срывай тряпки, сгорим на хрен! – проорал Дож.
Я привстал было, но от тряски и скорости упал назад, да еще прямо на Винетту.
– Остолоп! Раздавишь на…! – в сердцах заявила послушница монастыря Королевы‑Мученицы.
– Как‑как вы изволили сказать? – не без удивления поинтересовался эльф, вытирая кровь с прикушенной губы.
Внезапно лошади встали. Мы повалились друг на дружку, ругаясь и извиняясь. Снаружи застучали копыта, лязгнула сталь.
– Однако приехали… – понуро объявил брат Анисим.
– Слезай, говорю, вонючая коротышка! – На мостовую рухнул Дырявый Мешок, – Так, кто там у вас еще, а? Вылезай, говорю, все, чтоб вам пусто было!
Мы даже не сопротивлялись. Нас вытащили и поставили рядком, от греха подальше отобрав оружие. Один из солдат обдал тлеющую ткань водой из ведра.