«Малые мира сего»
«Малые мира сего»
Малые мира сего,
жить на отрубленной ветке
холодно и высоко
Падают к Богу монетки
все сквозь дырявый картуз
у музыканта-калеки.
Он же не дует и в ус
Струны, прижатые к деке,
левою левой одной
Как он играет, о Боже!
то ужаснется порой,
то восхитится прохожий.
Нужно родиться в аду
ангелом и самородком,
чтобы на третьем ладу
струны зажав подбородком,
левою левой одной
Моцарта, Шуберта, Баха
Что это, Вольфганг, со мной?
Спросит Сальери, без страха
выпив свой собственный яд,
губы платком вытирая.
Это, мой друг, музыкант
где-то в России играет.
«И глухие воскликнут: «Ответствуй!..»»
И глухие воскликнут: «Ответствуй!».
И немые ответствовать станут.
Эта белая ночь погорельцев
и рубахи белей покаянной.
Все она осветила дороги.
все дороги к сгоревшему дому.
Там стоит тишина на пороге
и подобна Господнему грому.
Странница
И где я ни присяду на облаке, в трамвае ли
а все со мною странница чудная заговаривает.
Не про жизнь,
не про смерть,
а про алую ниточку,
мол, повязаны мы
от запястья по щиколотку.
Да про матушкин стон
вспоминает, вздыхая,
глядя в птичье гнездо:
не она ли?.. Она ли!
А, сколь матушка моя, говорит, ни умирала
все плакалась-жаловалась, что не полетала.
Дай, говорит, смертушка, я да полетаю,
А потом приходи, но с другого краю.
Я случайно ведь в мире собой оказалась,
Я случайно рождалась, случайно венчалась
Я случайно не зверь, и случайно не птица,
Я случайно, не знаю, какая страница
молитвенника, что раскрыт при дороге,
а там говорится о ласковом Боге,
что любит и нежит, крыла расправляет,
как будто, и вправду, страницы листает.
Крыло и крыло я молитвенник-птица,
и вся я раскрыта на этой странице,
где время лететь мне давно уж приспело,
Сказала та странница и полетела
Матрёшки
Когда бы небеса почаще разверзались!..
Когда бы жизнь моя один мгновенный шок!..
Но что за тишина И дремлет на вокзале
старуха, навалясь щекою на мешок.
Как в детство, в небеса впадая понемножку
и обретая вид затертой хохломы
И вот уже в нее, как в старшую матрешку,
вошли и купола, и древние холмы.
Под теплою щекой матрех нижегородских
полнехонек мешок на ярмарку зари.
Мне кажется, что я, из крохотных и кротких
матрешек тех одна, последняя внутри.
Что свет на мне свои владения смыкает,
на плечи мне взвалив огромную вину.
Но что за чудеса!.. Вот век меня ломает
а изнутри еще находит не одну!
Преображенное яблоко
Преображенное яблоко маме
я подаю на таком расстоянье,
что только сердцем и дотянуться
через безумства всех революций.
Через руины, разрывы и пламя
преображенное яблоко маме
не на ладошке далекого детства,
лишь на своем растревоженном сердце.
Худенькая, в белый луч истончившись,
в белом платочке все выше и чище
над пепелищем родимым сияет,
яблоко света в ответ посылает.
Трубки коснувшись едва телефонной,
яблоко света сжигает айфоны.