Извольте, обрадовался старик. Сидим мы с вами, уважаемый Роберт, на улице Маразлиевской перед интересным домом, где останавливался писатель Куприн.
Старик указал пальцем в сторону мемориальной доски с горельефом писателя.
Воротов снисходительно усмехнулся. Известные подробности его мало интересовали. Старик понял саркастический взгляд нового знакомого.
Но вы когда нибудь замечали лепные украшения фасадов одесских домов, разглядывали монограммы бывших владельцев, всматривались в лики нимф и кариатид? спросил Григорий.
Но вы когда нибудь замечали лепные украшения фасадов одесских домов, разглядывали монограммы бывших владельцев, всматривались в лики нимф и кариатид? спросил Григорий.
Так глубоко в историю Одессы я еще не зарывался, признался Воротов, шутя. Старик оценил двусмысленность сказанного.
Таки да, эта сторона истории лежит, казалось бы, на поверхности. А между тем, о ней мало кто знает. И совершенно не находится исследователей, желающих посвятить себя расшифровке тайн каменных изваяний.
Таки тайн? пошутил Воротов.
Таки да Поднимите выше голову, уважаемый Роберт, и вы таки откроете для себя много нового и необычного.
Воротов задрал голову. Синее бархатное небо в россыпи изумительных звездных градин накрыло Одессу своим вечным покрывалом. Вяло пошевеливались черные ладошки листьев акаций. Прохладный ветер с моря просачивался через густую растительность парка и мягким опахалом свежести обмахивал редких прохожих и посетителей кафе. Воротов в наслаждении легкого похмелья прикрыл в блаженстве глаза.
Хорошо, вздохнул он.
Хорошо не то слово! поддержал его Григорий. Великолепно! Вы вслушивались, Роберт, в мелодику этого слова. Велико лепно! Оно, как нельзя лучше, подходит моей любимой Одессе, Боже ж ты мой!
Вы поэт, снисходительно улыбнулся Воротов.
Каждый одессит поэт, не каждый, из природной вредности, может в этом себе признаться. Потому в прошлом, большинство из нас, оставшихся в городе, мелкие лавочники, торговцы и рыбаки. В прошлом. Нынче мы все жалкие, нищие пенсионеры. Да, в этом трудно признаться: нищий!.. Вся жизнь пошла прахом.
Не будем о грустном, Григорий, попросил Воротов. Однако, и мне пора. Спасибо за вступительное слово. Надеюсь снова встретиться
Пройдемся по Маразлиевской, я вас приглашаю, попросил старик.
Темно. Да и поздно уже. Мне на Французский бульвар добираться, к гостинице киностудии.
Так, а я живу совсем рядом! обрадовался старик. На Мукачевском переулке. Пройдемся?! С Маразлиевской попадем на Французский
Заберите пиво, предложил Воротов и позвал официанта, чтобы расплатиться.
Ляпота
Уставший, расслабленный от выпитого пива, Воротов шагал по остывающему мягкому асфальту улицы, оглядывал без особого энтузиазма фасады старинных домов, пропускал мимо ушей рассказ старика. Новый знакомец перемежал специфическую речь одессита вполне профессиональными пояснениями заядлого экскурсовода-любителя.
Слушайте меня сюда ушами, расстроился Григорий, когда понял, что гость половины не услышал из его вдохновенной путеводительной речи. Такого не скажет вам ни один одессит. Все наши дети и внуки разъехались на исторические родины, подались за океан ближе к большим деньгам и благополучию. Кому сдалась нищая, убогая старушка Одесса мама?! Только пасынкам. Они и угробят матушку. Окончательно. Я вас уверяю. Через год, через два, через десять распродадут по частям Вы слушаете меня ушами или таки нет?
Да да, извините, вздохнул Воротов. Устал.
Надо прививать детям их традиций. А кому это делать? Кому, я вас спрашиваю? настаивал старик.
Воротов с облегчением сообразил, что прошли они уже всю Маразлиевскую, в советском прошлом улицу малознакомого Энгельса, который к Одессе ни сном, ни духом не лежал. Даже не знал, небось, теоретик революций, об этом благодатном крае у моря.
Махнем ка мы до Французского на частнике, любезный, предложил Воротов как можно мягче, чтоб не обидеть старика. Ноги отказываются идти.
Как бы от усталости он картинно воздел взгляд к небу и в сумеречном свете уличных фонарей, меж двух оконец под крышей дома номер «5» заметил на фасаде два барельефа. Воротова поразило, что на шее женских ликов вместо традиционных украшений: бус, колье, листочков или веточек, явно вырисовывались тенями веревочные петли с узлами.
Вот так да! восхитился он совпадению своих грустных мыслей, переживаний за судьбу пропавших актрис и необычных гипсовых украшений весьма заурядного жилого дома. Что бы это значило? спросил он Григория.
Что?
Веревки на шеях девчонок?
А я что вам говорил, уважаемый Роберт?! обрадовался старик нежданному интересу приезжего. Часа не прошло нашей милой беседы.
И все таки, крутился на месте Воротов, забыв об усталости, пытаясь в сумерках вглядываться в фасады соседних зданий противоположной стороны улицы. Что за украшения такие? Очень необычно.
Жители полагают, неуверенно пояснил Григорий, что в доме этом повесилась от несчастной любви дочь владельца, некоего князя
И для симметрии прилепили два девичьих лика, с сарказмом заметил Воротов. Весьма схожих. Может, близняшки у прошлых хозяев повесились?.. Но без шуток. На других домах Одессы могут быть подобные маски?