Как же, как же! издевательским тоном сказал Паша. И г`гоб с телом героя на матег`ик пег`епг`авить. На лафете! Дощечку с номег`ом тут ставили, на могиле глубиной в полметг`а и всё!
Этого не может быть, невозмутимо изрекла Таня.
Да ладно вам, сказал Кеша, вот вам другой разговор.
И запел песню про двух бичей, которые сидят в заваленной снегом палатке и вспоминают, как ходили в Москве в театр, а там был буфет с пивом, а здесь одни некультурные бичи с домино и преферансом.
На ящик водки банка шпрот, вот натюрморт! орал Кеша, лупя изо всех сил по струнам.
Потом в песне бичи заговорили про горячую воду из крана, про фикус, эстамп и развод, и оставленных на материке жён и милых дам, которым один привёз снегу в чемодане, а другой «в бутылке утренний туман», за что первый бич тут же обозвал его болваном, тот ответил «брезентовым профаном» и получил:
А сам не мылся десять лет! Ну, ферт!
Кеша перестал кричать и тихо поведал, что через пять дней спустился, наконец, вертолёт, бичей накормили, помыли и опять послали в поле, «ещё на год».
Девушкам эта песня показалась очень весёлой, Таня даже поперхнулась дымом и, согнувшись, долго кашляла, продолжая смеяться.
Обстановка как-то разрядилась, они о чём-то ещё поговорили, глядя в приоткрытую дверцу печки, где слабо трепыхался синеватый огонь, спели даже одну общеизвестную песню, но со словами было плохо, а на чай налегать было опасно, поэтому Паша с Кешей, напомнив про приглашение и распрощавшись, выскочили в плотный сырой сумрак и тут же завернули за угол.
Девушкам эта песня показалась очень весёлой, Таня даже поперхнулась дымом и, согнувшись, долго кашляла, продолжая смеяться.
Обстановка как-то разрядилась, они о чём-то ещё поговорили, глядя в приоткрытую дверцу печки, где слабо трепыхался синеватый огонь, спели даже одну общеизвестную песню, но со словами было плохо, а на чай налегать было опасно, поэтому Паша с Кешей, напомнив про приглашение и распрощавшись, выскочили в плотный сырой сумрак и тут же завернули за угол.
О-о, простонал Паша, наконец-то!
Проснулись они от настойчивого шума воды, в горах таял снег, и река неслась мимо палатки серой морщинистой лентой, выплёвывая к порогу хлопья грязно-жёлтой пены. По брезенту дробовыми зарядами хлестал дождь.
Ого, сказал Паша. Полундг`а. Пг`идётся лодку с собой бг`ать.
На себе тащить? с тоской спросил Кеша.
Надутую потянем. Надутая легче.
Они быстро собрались, а Фёдор Иваныч, выставив из мешка нос уточкой, курил и с интересом наблюдал за сборами.
Рейнджеры, ёполтак, зелёные береты, закашлявшись, сказал он, бейте в глаз, чтоб шкуру не попортить.
Молчи, Шаляпин. Чтоб к обеду тесто замесил!
И баню натопил!
Фёдор Иваныч щёлкнул окурок к печке и спрятался в мешок с головой.
Бедные, бедные твари послышалось оттуда.
Резиновую трёхсотку тащили по очереди. По снегу она шла с шорохом, по мокрому кустарнику с визгом и скрипом. В лодке лежало два ружья, вёсла и оцинкованное ведро, время от времени позвякивающее дужкой.
Выглянуло внезапно солнце, осветив мокрую искрящуюся тундру. Казалось, она выгнет сейчас мохнатую спину и отряхнётся, как собака. Плоские невысокие облака проносились над ней, задевая вершины таких же двухмерных холмов, между которыми в мелких берегах петляла река, смывая косы и унося вниз, к морю, редкие золотые песчинки.
Засвистели крыльями, зачирикали-запели какие-то мелкие птахи. Где-то далеко призывно закричал журавль, кто-то ответил ему, а рядом, в зелёной прибрежной траве два раза крякнула шилохвость.
Вот они, норы, задыхаясь после быстрого шага, сказал Кеша. Покурим?
Пока они курили, засев в низкорослом кустарнике полярной ивы напротив песчаного бугра, изрытого лисьими норами, снова заморосил мелкий, пробивающий одежду дождь.
Хг`ен они теперь вылезут
Кто, Рита с Таней?
Да какие Г`иты, какие Тани! выкрикнул Паша, с досадой разглядывая мокрый бугор.
«Ну, завелся начальник. Азартный!» с уважением подумал Кеша.
Он уже раньше видел огнёвок на этом бугре, целый выводок: облезлая мамаша и два щенка с набирающими цвет и объём шубками.
«Неужели стрелять будем!? с ужасом думал Кеша. Если столько прошли значит, будем».
Паша смотрел на бугор с таким же тоскливым лицом.
Слушай, на кой чёг`т нам эти бабы. И, затянувшись, добавил: Без пельменей обойдутся!
Конечно, да и эти вряд ли вылезут осторожно поддакнул Кеша.
Ну, пошли тогда, посмотг`им
Они перешли речку вброд и взошли на бугор. Везде виднелись вывалы жёлтого песка и чёрные дырки нор.
У них навег`няка есть запасные выходы, с надеждой сказал Паша.
Ну да, как в театре, быстро откликнулся Кеша.
Но мы их всё г`авно достанем!
Давай водой зальём!
Кеша вспомнил книгу из детства, где отважные охотники заливали водой волчьи норы. Тогда было очень много волков, и все они питались овцами. Тогда с волками и боролись основательно.
Хорошо, что я ведро в лодку кинул! Кидаю, знаешь, а сам думаю зачем? Вот, оказывается, и пригодилось.
Кеша сбегал к лодке и, зайдя в ближайшее к бугру болотце, черпанул ведром.
Паша в это время зарядил оба ружья. Одно, курковое, положил себе под ноги, а с другим встал в позу стендового стрелка.