А куда же остальные г`азбг`елись? не выдержал, наконец, Паша.
Дед всыпал в чайник пачку чая и ответил:
Петька Краснов со товарищи трактор утопили, охотнички, вытаскивать поехали, к Медвежьему Логову А вот и чай, не чай человечище.
Мясца бы сейчас неплохо, а, стаг`ый? сказал Паша.
Не бегает нынче мясо-то, от Петьки попряталось. Он до самого побережья все сопки прочесал. Пятую врубит и гонит, как ошалелый. Из пяти карабинов считай, пятьдесят пуль. Трёх-четырёх возьмут, а десять подранков уходят, гонятьсято за ними некому, самогон у Петьки семьдесят градусов, тут же падают, снайперы хреновы.
Что-то намудг`ил ты тут, дед, без мег`ы. У нас вон на том же Медвежьем, где останцы гг`анитные, «кекуры», люди пачками пг`опадают, а ты подг`анки! Ког`оче, мясо нужно позаг`ез! Для пельменей.
По-чукотски, добавил Кеша со знанием дела.
Нету, родные, нету. Угощу я вас, возьмите вот настойки, раз в такую даль припёрлись. Золотой корень, без обману, на семидесятиградусной!
Дед Шанхиза, покряхтывая, прошаркал в угол и достал из хлебного вьючника тряпичный сверток.
Мутняк го-орни-ий, пропел дед.
Через окно было видно, что из соседнего балка вышла светловолосая девушка в телогрейке и, помахивая пустым ведром, спустилась к речке.
Годится, сказал Паша. Спасибо. Давай еще чайку.
Дед сопя загремел кружками, а Паша, сунув бутылку в карман, не торопясь, загасил папиросу, встал и, не закрыв за собой дверь, тут же загремел сапогами по трапу.
Кеша с дедом Шанхизой молча пили-отхлебывали чай из дымящихся кружек ещё примерно с полчаса. Кеша прислушивался к звукам со стороны соседнего балка. Муха, упавшая в пустую кружку, звонко жужжала и мешала ему слушать.
У нас на Рыгтынане, начал, наконец, Кеша, лиса живёт с лисятами
Кто там с кем живёт? спросил, входя, Паша.
Лиса-огнёвка, с этими с
С евг`ажками, что ли?
Ну, евражек-то мы давно уже съели!
Чёг`т, действительно съели!
Глаза у деда Шанхизы медленно полезли на лоб.
Они вышли из балка, точнее ссыпались по трапу, стуча сапогами, как молодые жеребцы, и сразу завернули за угол, не было уже мόчи терпеть. Гитара была на месте, ветер трепал красный бант, а запах угольной гари не напоминал больше тоскливую заброшенность тупиковых путей узловой станции.
Всё в пог`ядке, сказал Паша, идём в гости пить чай.
Чай?.. Опять!? переспросил Кеша.
Практиканток звали Таня и Рита. Нары были застелены синими казёнными одеялами с чисто женской аккуратностью. На столе у окна из бутылки торчали крохотные цветы полярной гвоздики, рядом звонко тикал будильник.
Залоснившиеся свои телогрейки Паша с Кешей выбросили за дверь, в тамбур, но снимать грязные сапоги наотрез отказались, портянки месяц не стираны, и неловко переступали у порога. Рита, невысокая угловатая девушка, бросила им мокрую тряпку. Паша сел у двери на вьючный ящик, а Кеша, как человек с гитарой, на единственный табурет.
Тряся каштановыми кудряшками, Таня вовсю гремела кружками, ежеминутно одергивая пёстрый халатик и поправляя очки на остреньком носике. Она несколько раз открыла и закрыла стол, вышла зачем-то в тамбур, спросила Риту, где хлеб, где джем и «куда ты дела чайник?». Видно было, что всё лежит и стоит на своих обычных местах и что настоящая хозяйка здесь Рита.
Сначала разговор никак не клеился, и они долго, по десятому, или сотому? разу обсуждали циклон, пришедший «с самой Аляски», потом Кеша начал что-то про работу, но Паша, перебив его и возбужденно похохатывая, рассказал анекдот про то, как геолог пришёл к начальнику метеостанции узнать, холодная будет зима или тёплая. Заспанный начальник долго чесался, прикидывал что-то в уме, потом просветлённо вскинулся, подбежал к окну и, раскрыв форточку, сказал:
Видишь, чукча хворост собирает? Значит, холодная.
Анекдот попал в струю, все облегчённо посмеялись, а тут и чайник закипел. Таня бросилась заваривать, и все внимательно смотрели, как она кладёт чай маленькой ложечкой и режет хлеб прозрачными ломтиками.
Как-то это не по-полевому, съязвил Паша.
А мне и не надо по-полевому. Это вы всё на коленке режете, кивнула она на засаленные брезентовые пашины штаны. Огромными кусками.
Паша штанами своими гордился, ни у кого таких не было, от добротного лесорубного костюма.
Большому куску г`от г`адуется! парировал он.
Большой рот! добавил Кеша. И мы приглашаем вас на пельмени. По-чукотски.
А как это по-чукотски? спросила Рита.
Вот пг`идёте узнаете!
А отец у меня, между прочим, геолог, Таня произнесла фразу с явным вызовом. Главный геолог. И выдержав паузу, добавила: В одной африканской стране.
Кеша взял гитару, провёл по струнам пальцем. Гитара совсем не строила.
У нас три поколения геологи, сказал он. Дед ещё в двадцатых годах начинал. Я его отчёты читал, последний тридцать пятого года.
А почему последний? Рита, видимо, любила задавать вопросы.
Что почему? Непонятно, что ли?
Он умер потом, да?
Рита взяла кружку и начала осторожно в неё дуть.
Может, и умер, не знает никто.
По-моему, так не бывает, Таня прикурила от зажигалки и выпустила клуб дыма в сторону Паши. Ему пришлось отмахнуться от него рукой. Должны были похоронку прислать!