Андрей, заходи же, чего ты стоишь. Папа, посторонитесь, вы мешаете.
Нина протянула длинную белую руку и протащила Андрея в щель между замершим отцом и стеной.
Раздевайтесь, сказала Нина. Вы совсем промокли.
Нет, я только из дома.
Нина забрала у Андрея зонт и шинель. Отец опомнился, подошел ближе.
Я Колю позову, он будет рад, сказал он.
И, не дожидаясь ответа, тяжело заковылял в глубь дома.
Нина стояла, безвольно опустив руки, лицо у нее было виноватое.
Андрей украдкой осматривался. Дом Беккеров всегда был беден, но за последние месяцы он пришел к тому же в полное запустение.
Мама болеет, сказала Нина, перехватив взгляд Андрея. И папа совсем плох. А я даю уроки, и все хозяйство на мне, простите, что у нас беспорядок.
Мы всегда были на «ты», сказал Андрей.
Судьба заставляет нас изменять своим правилам, сказала Нина поучительно. Она несправедлива к нам.
Ничего, сказал Андрей. Коля скоро кончит университет, будет хорошо зарабатывать, да и ты выйдешь замуж.
Мы никому не нужны, Андрей, сказала Нина твердо. Господь отвернулся от нас.
Это звучало, как в романе из «Нивы».
В комнату вошел Коля.
Извини, что я не услышал. Я писал письмо.
Некогда красивое, высокое, до потолка, трюмо было засижено мухами, и верхний угол его был затянут паутиной. Сверкающий порядок, что раньше царил в этом доме, поддерживался Елизаветой Юльевной, матерью Коли.
Что с мамой? спросил Андрей.
Плохо, сказал Коля.
Коля провел его через большую комнату, где на диване уже лежал, посапывая, его отец непонятно, когда он успел заснуть, из комнаты вели две двери: одна в спальню, где обитали Нина и Елизавета Юльевна, другая в комнату Коли. Дверь к маме была открыта, оттуда донесся стон, и Ниночка поспешила туда. Коля быстро подтолкнул Андрея к другой двери, закрыл ее за собой.
Комната Коли не изменилась, только была не убрана и казалась нежилой. Коля показал Андрею на стул, а сам сел на кое-как застеленную койку. На письменном столе лежали исписанные цифрами листы бумаги. Полка с книгами, такая знакомая, потому что Коля в свое время давал Андрею стоявшие на ней томики Буссенара и Жаколио, опустела и накренилась.
Прости, сказал Коля, но так вот мы живем. Ты увидел меня в трудный день.
А что с мамой?
У нее подозревают рак, сказал Коля. Она мучается болями. Но, к сожалению, у нас нет возможности купить лекарств.
Я постараюсь помочь, сказал Андрей.
Я не хотел просить тебя о помощи.
Я поговорю с тетей Маней. У них в ведомстве есть деньги на такие цели.
Ни в коем случае, резко сказал Коля. Лучше умереть с голоду.
Что ты говоришь!
Завтра весь Симферополь будет знать, что мы нищенствуем. Подумай, как это отзовется на Нининой судьбе.
Ладно, сказал Андрей, подумаем. Расскажи о себе. Как твоя Альбина?
Ахмет рассказал? Коля насторожился.
Он мне смешное письмо прислал.
Ахмет все неправильно понял, сказал Коля. Он всегда был шутом и останется им. Но шутить можно за свой счет, но не за счет товарищей.
Он ничего плохого не написал.
По глазам твоим вижу, что написал! А мною руководило лишь чистое чувство, клянусь тебе!
Коля вскочил с койки. Старые пружины взвизгнули. Он подошел к окну и отодвинул в сторону горшок с засохшим цветком. Он молчал. Из соседней комнаты донесся стон, потом голоса.
Тебе, который может пользоваться благодеяниями отчима, не понять, что такое безысходность, сказал Коля наконец.
Андрей видел его широкую спину, небольшой, хорошо подстриженный затылок и тонкие, алые на просвет уши.
Мне не к кому обратиться даже за сочувствием, сказал Коля. Ахмет ничего не поймет и будет смеяться Я все потерял! И ты более других можешь презирать меня.
Почему-то Андрей подумал в тот момент о десятке, которую Коля так и не отдал Ахмету. Тетя Маня панически боялась любых долгов. Может, какой-нибудь из ее предков попал в долговую яму, может, она запомнила уроки, вычитанные из французских романов, но она была убеждена и убежденность эту передала Андрею, что порядочный человек скорее умрет, чем не вернет долг.
Ты же понимаешь, продолжал Коля, что я не мог прожить в Петербурге на двадцать рублей, которые присылала мать?
Ты же понимаешь, продолжал Коля, что я не мог прожить в Петербурге на двадцать рублей, которые присылала мать?
Не мог.
Наш наивный друг Ахмет, который умудрился прокутить две тысячи за несколько недель, решил, видно, что я намерен сесть на шею Калерии Иосифовне.
Какая еще Калерия Иосифовна? спросил Андрей.
Дама, у которой я снимал квартиру. Тебе я могу сказать: она была уверена, что я сын барона и состояние моего отца велико. Она готова была отдать за меня Альбину. Но моя печальная тайна раскрылась, я был изгнан из числа претендентов.
Ой, горе мое! Ну сделай что-нибудь! закричала за стенкой мать.
Пошли к Циппельману, сказал Коля. Больше сил нет терпеть.
Андрей был рад уйти.
Нина вышла их проводить и сказала:
Коля, постарайся, я тебя умоляю, постарайся достать опия. Хоть несколько капель.
Я спрошу у тети, сказал Андрей.
Снег перестал, облака разбежались, но сразу похолодало и поднялся пронизывающий ветер. Они шли быстро и почти не разговаривали.