Корыстный был простым она тоже ела в столовой вместе с детьми фабрики. Поэтому всю пайку могла отдать в семью, на круг, для Ксени. А боевой был еще более инстинктивным воспитатели ночью оставаться не особо хотели, а если дежурили, то тоже спали. Малыши плакали, ходили под себя, спали в мокром, простужались и кашляли. Но главное еда. На вечер и завтрак тоже готовили. Детей оставалось меньше, и сторожа тоже приходили харчеваться. И ладно просто поесть так они отбирали кашу домой ведрами. И Фира стала проситься в ночные смены. Дома и так полно народу, да и Ксеня про себя не постесняется Женьке с Петей напомнить.
Что она только ни выдумывала, чтобы сохранить детскую пайку, и дверь запирала, и кастрюли в спальне прятала. Но дошло и до открытых конфликтов.
Мартовская ночь. Холодная и промозглая. Спит-сопит малышня. В комнату-столовую по-хозяйски заходит мордатый сторож Дмитрий Михайлович. С бидоном. Не спеша начерпывает себе кашу, выбирая края с остатками масла.
И тут из темной спальни выползает растрепанная Фира со шваброй в руке.
Михалыч, а ты не слыхал, что на ночь жрать вредно?
Так я на утро, усмехнулся сторож. Фира ему была чуть выше пояса.
Ты что ж это, детей обожрать решил? Морда не треснет?
А ты что, совсем страх потеряла, жидовка старая? Сейчас я сам тебя тресну, оторопел Дмитрий Михайлович, да шею сверну!
Подохнешь ты от детской каши. Подавишься, и не спасут.
Вон пошла! Сторож демонстративно отвернулся и продолжил перекладывать кашу в свою тару.
Сука-сука, что это?!!!! вдруг заорал он. А это Фира просто выплеснула на шинель и на его жирные, давно не мытые волосы керосин из банки.
Она успела отскочить к столу и взять в руки горящую керосиновую лампу:
Вот сейчас об башку твою разобью, и будешь гореть, гад, заживо! Если раз к детям сунешься!..
Сторож по-бабьи завизжал и рванул из детского сада:
Дура бесноватая! Убью!
Сам выживи! кричала Фира ему вслед. Я тебе еще хрен отрежу, когда заснешь, и в рот засуну, чтоб нажрался наконец!
Воспитательница спала так крепко, что ничего не слышала. Но про сторожа в керосине на следующий день знали все бабы «Джутарки». Фира стала не просто авторитетом, а неофициальной хозяйкой детсада.
Завтра принесете по яйцу. Все, сурово заявила она мамашам, забирающим малышей.
Это чо ж за праздник? Яйца трескать?! Не Пасха! возмущались ткачихи. Где мы их тебе возьмем?
Да хоть снесите! У вас дети вторую неделю кашляют навыворот. Не знаю, где они у тебя дома спят и в чем. Но ты так до туберкулеза доиграешься. Я не себе проверишь. Но чтоб яйца завтра все принесли!
К яйцам Фира припрет из дома бутылку абрикосовой самогонки из своего старинного золотого запаса из прошлой жизни.
Перед обеденным сном принесет в спальню чудо волшебное молоко по секретному рецепту. Объявит: Выпить всем залпом, и под одеяло!
Это был гоголь-моголь. Взбитый в крутую сладкую пену с разбавленным синеватым горячим молоком и чайной ложкой самогонки в каждую чашку. Фира растирала яйца не с сахаром его уже на малышей не выдавали, а с сахарином и полученными по карточкам вместо сахара толчеными конфетами-«подушечками». От ложки и усердия на половину ее ладони вылез водяной пузырь, но Фира, лизнув ноющую рабочую руку, улыбнулась:
Это был гоголь-моголь. Взбитый в крутую сладкую пену с разбавленным синеватым горячим молоком и чайной ложкой самогонки в каждую чашку. Фира растирала яйца не с сахаром его уже на малышей не выдавали, а с сахарином и полученными по карточкам вместо сахара толчеными конфетами-«подушечками». От ложки и усердия на половину ее ладони вылез водяной пузырь, но Фира, лизнув ноющую рабочую руку, улыбнулась:
Сладких снов!
Давай им на ночь такое сделаем! предложила воспитательница, когда после тихого часа не могла добудиться всю среднюю группу.
Не дури. Прогрелись дети до самых легких. Кашлять перестали. Вот и заснули. Я так свою Аньку вытаскивала
Ирина Ивановна, я тоже кашляю! смеялись работницы. Давай нам такого накалапуцай! Можно даже без яйца и сахарина. Мы тебя в санаторий переведем! Будешь ткачихам нервную систему поправлять и легкие им согревать! А то нам завидно, да и дети все волшебного молока дома требуют!
Фрунзенский Николай
Петька не смог остановиться и на одном из занятий предложил своим деревенским курсантам принять участие в восстановлении разной сельхозтехники сеялки, веялки-плуги и бороны в изобилии были разбросаны на двух пустырях за кузней. Авторитет Петра Ивановича был велик, так что никто не посмел отказать, и назавтра был назначен сбор всех желающих. Конечно, пришло меньше половины слушателей, да и не рассчитывал Петька на большее честно сказать, он уже знал цену всем этим пламенным крикунам. А работы с сеялками и плугами было немного. Часть украденных железяк нашли у кузнеца, недостающие рычаги и тяги выковали тут же. Главной проблемой оказалось полное отсутствие решеток на веялках и сеялках. Как пояснили местные комсомольцы, во время крестьянских волнений все решетки с агрегатов а они делались из свинца были переплавлены на пули для патронов повстанцев. Именно пули оказались самым большим дефицитом, и для их изготовления использовали все, что можно, иной раз и церковная утварь шла в дело, если состояла из легкоплавкого металла.