Отпихивая на ходу спинки попадавшихся по пути стульев, к нам решительными шагами приближался широкоплечий мужчина, у которого впереди не хватало одного зуба и которого я уже видел сегодня на выводном кругу.
Неужели и десяти минут без меня нельзя обойтись?! воскликнул Беннет. Что там у вас стряслось?
У нас-то ничего, сказал щербатый. Просто рядом собралась такая толпа, что мы не можем вывести скот. Наверное, целый миллион сбежался. В павильоне у голштинцев под соломой нашли убитого человека.
Боже мой! Беннет вскочил на ноги. Кто же это?
Понятия не имею. Ничего нельзя понять. Видели бы вы, какая там неразбериха
Больше я ничего не услышал, потому что они уже шагали к выходу. Официантка припустила было за Беннетом, но я перехватил ее и сказал, что заплачу за еду.
Выглядело бы естественно, предложил я Вулфу, если бы я отправился туда разнюхать, что случилось.
Вулф помотал головой:
Уже четвертый час, нас ждут свои дела.
Он поднялся, с ненавистью покосился на складной стул, и мы покинули закусочную. Передвигаться стало легче, чем раньше, так как, вместо того чтобы бестолково сновать во всех направлениях, посетители ярмарки устремились к скотоводческим павильонам. На большинстве лиц можно было прочесть возбуждение и охотничий азарт, как у стервятников, слетающихся к добыче. Мы держались на краю, поэтому избежали толкотни.
Шенкса у стендов с орхидеями не было. Зато там торчал Реймонд Плен, который выставлял орхидеи двух родов: Laeliocattleya и Odontoglossum. Впрочем, его цветам было далеко до наших. Вокруг стендов бродило обычное количество посетителей, которые либо не слышали об убийстве в голштинском павильоне, либо были оригиналами, которые предпочитали орхидеи покойникам.
Вулф перекинулся с Пленом парой любезностей, и мы взялись за дело. Одно из восемнадцати наших растений явно загрустило, и я поставил его под скамейку и накрыл газетой. Мы тщательно перебрали все остальные, расправляя нежные побеги и листочки, удалили полдюжины цветов, которые начали привядать.
Вид у них довольно бойкий, поведал я свое мнение Ниро Вулфу.
Суховаты, пробурчал он. Хорошо хоть, что красный клещ еще не появился. О! Добрый день, мистер Шенкс.
В четыре часа появилось жюри в полном составе: круглолицый представитель Общества садоводства восточных штатов и Куйлер Дитсон, который несколько раз был судьей в крупных городах. Склонившись над растениями, они внимательно осматривали их и что-то обсуждали между собой, собрав таким образом довольно скромную толпу.
Все произошло так быстро, что все наши переживания и тревоги показались излишними. Вулф получил медаль и все три приза, а Шенксу пришлось довольствоваться утешающим похлопыванием по спине. Впрочем, главное для них было в том, что напечатает в следующем номере «Американ орхид газетт» и кто прочитает об этом. У раздосадованного неудачей Шенкса хватило глупости полезть на рожон и попытаться оспорить решение жюри, в ответ на что Реймонд Плен наградил его обидным хохотом.
Когда жюри удалилось и жители разошлись, Вулф и Плен задержались, чтобы почесать языки. Я понял, что это будет тянуться вечность, и меня снова охватила тоска. Я уселся на ящик, зевнул и принялся обдумывать одну мыслишку, которая зародилась у меня во время нашей беседы с Беннетом. Я очень надеялся, что мои умозаключения неверны, так как в противном случае мы бы здорово влипли и могли оставить все надежды получить гонорар от Осгуда.
Я взглянул на часы: без десяти пять. Я вспомнил, что в пять должна нагрянуть Лили Роуэн за орхидеями, и принялся сочинять колкость, которая разнесет ее на кусочки. Мне показалось, что Лили давно пора проучить. Назвать человека Эскамильо в порядке шутки вполне допустимо, но сделать это, когда он еле дышит и едва унес ноги, спасаясь от разъяренного быка Нет, такое не прощается.
Я так и не успел ничего придумать. Сперва меня прервал уход Реймонда Плена, почему-то решившего со мной попрощаться. Вторая помеха вывела меня из себя еще больше: я вдруг заметил, что на меня показывают пальцем. В проходе, шагах в десяти, стоял тот самый долговязый соломоворошитель в комбинезоне, которого я подкупил три часа назад, и тыкал в меня пальцем. Справа от него был капитан Бэрроу из полиции, а по левую руку не кто иной, как окружной прокурор Уодделл.
Взгляните-ка, кто к нам пожаловал, вполголоса сказал я Вулфу.
Видимо, они решили, что верзила уже сыграл свою роль, и он отправился восвояси, а остальные зашагали прямиком к своей жертве, то есть ко мне. Выглядели они довольно мрачными и лишь сухо кивнули в ответ на наши с Вулфом приветствия.
Вулф опередил их:
Насколько я понимаю, у вас на руках еще один труп, и на сей раз мне уже не придется доказывать, что это убийство?
Уодделл что-то промычал, а Бэрроу, не обращая на них внимания, повернулся ко мне и приказал:
Ступайте со мной.
Куда прикажете? осклабился я.
К шерифу. Я с удовольствием провожу вас.
Он протянул ко мне свою лапу. Я скрестил на груди руки и отступил на шаг:
Не торопитесь. У меня есть пистолет и лицензия. Пистолетом я владею на законных основаниях. Нам ведь ни к чему разные глупые осложнения, не так ли?