Проснись, Эскамильо, и покажи мне орхидеи.
Я продрал глаза:
Какое счастье, мисс Роуэн! Уйдите, пожалуйста. Я в затворничестве.
Поцелуй меня.
Я нагнулся и чмокнул ее в лоб:
Вот так. Спасибо, что заглянули. Рад был вас видеть.
Грубиян!
Простите, но я не посылал вам приглашения.
Уголки ее рта дрогнули.
Это публичная ярмарка. Я заплатила за вход. Вы экспонент. Так давайте, экспонируйте. Покажите мне цветы!
Экспонент, ха! Я здесь только мальчик на побегушках. Взяв Лили под локоток, я перевел ее через проход. Мистер Вулф, мисс Роуэн просит показать ей орхидеи.
Вулф галантно поклонился:
Такому желанию я всегда рад подчиниться.
Она посмотрела ему прямо в глаза:
Я хочу вам понравиться, мистер Вулф. Или хотя бы не внушать вам неприязни. Мистер Гудвин и я, вероятно, станем друзьями. Вы подарите мне орхидею?
Я редко питаю неприязнь к женщинам, мисс Роуэн, как, впрочем, никогда не испытываю к ним нежных чувств. Что касается орхидей, то здесь у меня только альбиносы. Я смогу подарить вам цветы в пять часов, после присуждения призов. Куда их прислать?
Я сама приеду за ними.
Кончилось все это тем, что она увязалась с нами в закусочную.
Народу у методистов было еще больше, чем вчера. Миссис Миллер, очевидно, обходилась без выходных, поскольку фрикасе с клецками было столь же восхитительным, как и накануне. Прикинув, что, быть может, в последний раз посещаю сие богоугодное заведение, я вслед за Вулфом заказал себе две порции. Вулф, как всегда за хорошим столом, был общителен и в прекрасном расположении духа. Узнав, что Лили побывала в Египте, он рассказал ей о своей жизни в Каире, и они увлеклись болтовней, словно пара верблюдов, бредущих по аравийской пустыне и наслаждающихся своим обществом. Больше говорил Вулф, но и Лили заставила его несколько раз фыркнуть, так что я нашел, что она, когда захочет, может быть не навязчивой, но даже очень приятной собеседницей.
Когда я покончил с кофе и отставил чашку, Вулф заметил:
Беннета все еще нет. Уже половина второго. Отсюда далеко до павильонов скотоводства?
Я ответил, что не очень.
Тогда узнай, пожалуйста, где он. Черт побери, я должен увидеться с ним! Если он не может сейчас, скажи, что я пробуду здесь до трех, а потом буду возле орхидей.
Хорошо.
Я поднялся. Лили тоже встала, заявив, что пришла на ярмарку с Праттом и Каролиной, и они, должно быть, уже ищут ее. Мы вышли из закусочной, и я разъяснил Лили, что нахожусь на работе, в ближайшие минуты собираюсь изрядно потолкаться, так что, увы, мне не до наслаждения столь приятным обществом. Она сказала, что до сих пор не нашла ни одной мало-мальски приятной черты в моем характере, что мы встретимся в пять часов, и отбыла в направлении трибун. Я двинулся к скотоводам.
На выводном кругу дела были в полном разгаре. Я с удовлетворением отметил, что гернзеи пользовались большей популярностью, нежели швицы или айрширы, так как народу кругом толпилось в несколько раз больше, чем пару часов назад. Беннета я разглядел в огороженном пространстве вместе с судьями, секретарями, скотиной и сопровождавшими лицами. Мое сердце екнуло, когда я увидел быка, который, я готов был поклясться, был Гикори Цезарем Гриндоном. Затем я все же сообразил, что он чуть-чуть светлее, да и белое пятно на морде гораздо меньше. Я пробрался на другую сторону, где толпа была не столь густой, как вдруг меня дернули за рукав. Я решил, что Лили Роуэн выследила меня. Но это оказался Дейв, приодетый, в костюме, в рубашке с галстуком и в блестящей соломенной шляпе.
Говорил же я, что вы всегда там, где что-то происходит, проквакал он. Вы видели, как эти болваны, чтоб им пусто было, отобрали первое место у Беллы Грасслей ради этой Сильвервилль? А ведь она больше смахивает на козу, чем на корову!
Какой ужас! Я всплеснул руками. Чудовищная несправедливость! А вон и наш друг Монт Макмиллан.
Ага, я привез его утром. Дейв потряс головой. Бедняга Монт, ему приходится начинать почти на пустом месте. Хочет прикупить несколько коров, если сторгуется. Надо заводить новое стадо, ничего не попишешь. А ведь год назад никто и не подумал бы
Остальное я прослушал, поскольку залез под канат и устремился к Беннету, который на мгновение отстал от остальных, чтобы утереть со лба пот. Он поморгал на меня, жмурясь от солнца, и извинился, что не смог прийти. Я принял извинения и вежливо попросил забежать в методистскую закусочную, желательно сразу же. Беннет ответил, что это невозможно, так как сейчас судят племенной молодняк. К тому же ему все равно нечего сказать Ниро Вулфу.
На этот случай у меня уже было заготовлено выступление. Я начал тоном, не допускающим возражений:
Вулф расследует убийство и утверждает, что, пока не увидится с вами, руки у него связаны. Решайте, кто вы честный гражданин и друг Фреда Осгуда или погоняла на коровьем трибунале? Или правосудие важнее для коров, чем?..
Беннет ответил, что не слишком дружен с Осгудом, а лишь знаком с ним как с членом лиги, но так и быть, придет в закусочную через полчаса.
Я снова пролез под канаты, но вместо того, чтобы уйти, решил подождать Беннета. Понаблюдал несколько минут за работой судей, но из-за скопления народа видно было плохо, и я вышел прогуляться. Перед павильоном никого не было, так как все сгрудились вокруг выводного круга, поэтому я сразу заметил одинокую девушку, тем более что узнал ее. Нэнси Осгуд, а это была она, прежде чем войти в один из павильонов, украдкой оглянулась по сторонам. Либо она хотела остаться незамеченной, либо у меня взыграла фантазия. Если она и действовала инкогнито, я не обязан был совать нос не в свое дело, но профессиональное любопытство взяло верх, и я осторожно подошел к павильону и проскользнул внутрь.