Тим хватает ее за руку и тащит за собой через перекресток, вдоль поблекших домов, к двери с грязным стеклом. Заталкивает в темный подъезд, чудом не поломав зонтик Вероника успевает сложить его в последний момент и рывком поворачивает к себе. После улицы она с трудом видит Тима но его очки яростно блестят, отражая свет из мутного стекла.
Тим хватает ее за руку и тащит за собой через перекресток, вдоль поблекших домов, к двери с грязным стеклом. Заталкивает в темный подъезд, чудом не поломав зонтик Вероника успевает сложить его в последний момент и рывком поворачивает к себе. После улицы она с трудом видит Тима но его очки яростно блестят, отражая свет из мутного стекла.
Ты ненормальная!
Слово снова взметает ворох воспоминаний и Вероника поднимает палец, поправляя:
Нет. Сейчас я как раз нормальная.
Он шумно вздыхает она отчетливо слышит в этом еще одно ругательство.
Ты поэтому перестала рисовать? Из-за суппрессивов, верно?
Она слегка пожимает плечами.
Я просто перестала.
Зачем ты начала их принимать?
Для Эмиля.
В смысле? не понимает Тим.
Чтобы оформить опеку, нужна справка о постоянном приеме суппрессивов.
Новый вздох уже не такой злой.
Зачем ты приехала сюда? устало спрашивает Тим и вдруг снимает очки. Закрывает глаза, массирует пальцами переносицу.
Вероника молчит. Она не знает, что ответить, как объяснить, что все вокруг стало серым, и она надеялась все дело в стекле, окружавшем со всех сторон?
Тим открыл глаза, внимательно посмотрел на нее, чуть прищурившись без очков, без пугающего блеска стекл.
Ты хочешь перестать их принимать. Вероника так и не поняла, был ли это вопрос или утверждение. Но все равно возразила:
Я не могу. Из-за опеки. Если меня ее лишат, Эмиля заберут в воспитательный дом, а Лаура не сможет его видеть.
Если я расскажу тебе, как получить справку, Тим снова надевает очки, и стекла выжидающе блестят. Ты откажешься от них?
Вероника смотрит на сложенный зонтик у себя в руке. Пятна цвета перетекают друг в друга точно так же, как перетекали краски на холсте когда-то очень, очень давно.
В другой жизни? В этой?
|4|
У доктора Миккеле пронзительно голубые глаза, которые постоянно смеются возможно, все дело в морщинах, разбегающихся от уголков, словно лучи. Он, наверное, чуть старше Тима значит, не может быть «чистым» и не носит «виар», но кожа слишком бледная для человека из штатов. Почему-то Вероника ждала, что он будет тоже оттуда.
Голубые глаза изучают ее, кажется, чуть насмешливо но руки при этом методично делают свою работу пульс, температура, давление. Вероника сидит на длинной кушетке и вспоминает больницу.
Вы из «чистых» детей?
Да.
Как давно принимаете суппрессивы?
Два месяца.
До этого не принимали?
Несколько лет назад. Примерно год.
Доктор удивленно приподнимает брови. Отходит от Вероники, садится за стол, включает планшет.
Вы не начали принимать их в четырнадцать?
Я была в художественном классе, качает головой Вероника. Некоторым из нас разрешали не принимать суппрессивы по желанию.
А, понимающе кивнул доктор. Паровой клапан.
Простите?
В любом обществе должны быть свои бунтари, улыбается Миккеле. А творческие люди самые безопасные для общества. Поэтому некоторым юным талантам суппрессивы не навязывают. А если приходит запрос от федеральных властей, почему у вас все население принимает эти препараты вот, у них готовый ответ! Вовсе даже не все.
Вероника хмурится.
Навязывают? переспрашивает она.
Доктор смеется.
Вам что, не читали, о чем пишет Тим?
Вероника качает головой.
Может, и правильно, на мгновение доктор перестает улыбаться, даже глаза блестят не так радостно. Тогда и я больше ничего говорить не буду. Вы принимали «Спаркл»?
Вероника вздрагивает, сутулится.
Не бойтесь, голубые глаза смотрят мягко. Мне важно это знать а то как я пойму, какими лекарствами восстановить вас после суппрессивов? Если вы доверяете Тиму, добавляет доктор, можете доверять и мне.
Вероника еще немного молчит, затем еле слышно произносит:
Принимала.
За компанию или потому, что была необходимость?
Была, еще тише говорит она.
Доктор кивает, но ничего больше не спрашивает. Что-то печатает на экране планшета. Спустя пару минут смартфон в кармане Вероники вибрирует.
Она отдала очки и браслет Эмилю в прошлую субботу, вернувшись с моря. Он был в восторге.
Я отправил вам на «айди» заключение, справку и план приема препарата, доктор встает из-за стола, подходит к темно-серому металлическому шкафу с ящиками, открывает верхний. Достает безликую продолговатую баночку оранжевого стекла с белой пластиковой крышкой, протягивает Веронике. Стекло прохладное на ощупь. Она убирает пузырек в холщовую сумку.
Она отдала очки и браслет Эмилю в прошлую субботу, вернувшись с моря. Он был в восторге.
Я отправил вам на «айди» заключение, справку и план приема препарата, доктор встает из-за стола, подходит к темно-серому металлическому шкафу с ящиками, открывает верхний. Достает безликую продолговатую баночку оранжевого стекла с белой пластиковой крышкой, протягивает Веронике. Стекло прохладное на ощупь. Она убирает пузырек в холщовую сумку.