жила-была
Всю ночь напролет Руби стонет и всхлипывает. Я расхаживаю по своим владениям. Не хочу случайно заснуть вдруг ей что-нибудь понадобится.
«Айван, мягко говорит Боб, поспи немного. Пожалуйста. Пожалей себя. И меня».
Боб не может спать иначе как у меня на животе.
Я слышу шуршание. «Айван?» зовет меня Руби.
Я кидаюсь к окну: «Руби, ты в порядке?»
«Мне не хватает тети Стеллы, всхлипывает Руби. И еще моей мамы, моих сестер, моих теть и кузин».
«Знаю», говорю я, потому что ничего другого мне в голову не приходит.
Руби прерывисто вздыхает: «Я не могу заснуть. А ты не знаешь историй вроде тех, что рассказывала тетя Стелла?»
«Вообще-то нет, признаюсь я. Истории тут рассказывала только она».
«А ты расскажи мне о том, как был маленьким, упрашивает Руби. Она просовывает хобот сквозь прутья. Ну пожалуйста, Айван».
Я скребу в затылке, потом признаюсь: «Я плохо запоминаю события, Руби».
«Это правда, поддерживает меня Боб, у Айвана ужасная память. В этом он полная противоположность слонам».
Со стороны Руби слышится долгий прерывистый вздох: «Ну ладно. Все нормально. Спокойной ночи, Айван. И тебе, Боб».
Я слушаю всхлипывания Руби в течение нескольких ужасно долгих минут.
А потом вдруг слышу собственный голос: «Жила-была как-то горилла по имени Айван».
И тогда медленно и с усилием я начинаю вспоминать.
рявк
Я родился в тех краях, которые люди называют Центральной Африкой, в густом тропическом лесу такой красоты, какую неспособен передать ни один карандаш.
Гориллы не дают новорожденным имена сразу же, как люди. Мы сперва должны лучше их узнать. Мы ждем, пока в них не проявятся знаки возможного будущего.
Когда родители увидели, как сильно моя сестра-близняшка любит гоняться за мной по лесу, они определились с ее именем Салки.
О, как же я любил играть в салки со своей сестрой! Она была очень шустрой, а когда мне все же удавалось подобраться слишком близко, запрыгивала на нашего ничего не подозревающего отца. Я прыгал вслед за ней, и мы начинали скакать на его мягком брюхе, пока отец не издавал рявк резкий хрюкающий звук, который означал «хватит!».
Эта игра просто не могла надоесть.
Хотя сомневаюсь, чтобы наш отец думал так же.
грязь
Родителям не понадобилось много времени, чтобы найти имя и мне. День за днем, с утра до вечера, я рисовал. Я рисовал и на камнях, и на коре, и на спине моей бедной матери.
Я рисовал и соком листьев, и мякотью разных фруктов, но чаще всего я рисовал грязью.
Вот так они меня и назвали Грязь.
Человеку такое имя вряд ли покажется красивым, для меня же не было на свете ничего лучшего.
защитник
Моя семья была похожа на любую другую гориллью семью люди называют их стадами. Нас было десятеро мой отец-силвербэк, мать, три другие взрослые самки, молодой самец (таких называют черная спина, или блэкбэк) и две другие гориллы еще младше его. Мы с Салки были в нашем стаде единственными детенышами.
В нашей семье, как и в любой другой, случались склоки, но отец умел навести порядок одним сердитым взглядом. Бо́льшую же часть времени мы с удовольствием занимались тем, чем и должны были, добывали пищу, ели, отдыхали.
Отец всегда умел привести нас к самым спелым фруктам на завтрак, а с наступлением сумерек к лучшим ветвям для ночевки. Он был всем, чем только должен быть силвербэк, проводником, учителем, защитником.
И никто не умел бить себя в грудь так, как мой отец.
идеальная жизнь
Детеныши горилл, слонов и людей не так уж и сильно отличаются друг от друга разве что малыши-гориллы день-деньской разъезжают верхом на маме, как ковбои на коне. И с их точки зрения, просто замечательно, что все устроено именно так.
Постепенно и осторожно маленький горилленок начинает покидать безопасность материнских рук, с каждым разом уходя все дальше и дальше. Он изучает навыки, которые понадобятся ему во взрослой жизни. Например, как сделать гнездо из веток (сплетать их надо туго, иначе разойдутся под тобой посреди ночи). Как бить себя в грудь (ладони надо сложить чашечкой, чтобы усилить звук). Как перескакивать по лианам с дерева на дерево (отпускать их вовремя). Как быть добрым, сильным, верным.
Взросление гориллы происходит точно так же, как и любое другое взросление. Ты совершаешь ошибки. Ты играешь. Ты учишься. И по новой.
Некоторое время это была просто идеальная жизнь.
конец
Однажды в безветренный день, когда горячий воздух звенел от жары, появились люди.
лиана
Поймав меня с сестрой, люди посадили нас в тесный темный ящик, провонявший мочой и страхом.
Я каким-то образом смог понять, что если хочу выжить сам, то должен дать умереть своей прежней жизни. А моя сестра так и не смогла от нее отвернуться. Она держалась за память о ней, как за лиану, растянувшуюся на многие километры, утешающую, удушающую.
Мы еще не успели покинуть ящик, когда сестра подняла на меня невидящие глаза, и я понял, что эта лиана лопнула.
временный человек
Мак был тем, кто вскрыл наш ящик. Это он купил меня, это он стал растить меня как человеческого детеныша.
Я носил подгузники. Я пил из бутылочки. Я спал в человеческой кровати и сидел в человеческих креслах, я слушал, как слова людей роились вокруг, будто раздраженные пчелы.