Мейсон проследовал за Гленмором в просторную комнату в дальнем конце передней. Комната эта, как видно, служила одновременно и кабинетом, и библиотекой, и гостиной, и берлогой.
Джейсон Бартслер сидел в глубоком кресле с гобеленовой обивкой, уперев ноги в домашниках в подставку для ног. Слева от кресла стоял массивных размеров стол, уставленный книгами, журналами, бумагами, портфелем и настольной ручкой. Справа от кресла находился карточный столик, на нем стакан с водой, еще несколько книг, подставка для курительной трубки, баночка с табаком, пепельница, спички и графинчик с виски. На графин падали солнечные лучи, которые, преломляясь в его граненых стенках, причудливо отражались в янтарной жидкости.
Джейсон Бартслер, высокий, благонравного вида мужчина с насмешливым выражением лица, приподнялся со своего места.
Как поживаете, мистер Мейсон, спросил он, обмениваясь рукопожатием. Похоже, Дайане удалось заполучить самого влиятельного и талантливого юриста. Я полагаю, что вы уже знакомы с моим компаньоном мистером Гленмором. Он представился вам?
Да.
Что это за история с Дайаной? Мне только сейчас рассказали об этом. Фрэнк, какого черта вы сразу не сообщили мне о конфликте?
Миссис Бартслер полагала, что девушка вряд ли осмелится вернуться и, таким образом, мы никогда о ней больше не услышим. Она решила, что Дайана просто-напросто удрала. Мне не хотелось бы вас беспокоить.
Можно подумать, сейчас я очень спокоен. Дайана славная девушка. Быть может, Мейсон, вы сами расскажете, что все-таки произошло.
Насколько я смог разобраться в этой истории, сказал Мейсон, она допустила ошибку, приняв приглашение вашего пасынка отужинать с ним вдвоем. Кончилось тем, что ей пришлось возвращаться домой на своих двоих. Затем она застала пасынка в своей комнате, а немного спустя была обвинена в краже. Я убежден, что на нее нагнали столько страху, что она вынуждена была бежать из дома среди ночи, когда на ней был один халат да шуба, которую она успела подобрать в передней, и туфли на босу ногу. Ока осталась голодная, холодная, без единого гроша в кармане и крыши над головой.
По вашему рассказу можно подумать, что ее, по меньшей мере, зарезали, раздраженно промолвил Бартслер. Зачем делать из мухи слона? Ведь фактически ей же никто не указывал на дверь?
Ее запугали для того, чтобы она ушла.
Чем, черт возьми, ее могли запугать?
Физическим насилием и угрозой принятия еще более крутых мер.
Кто ей угрожал?
Карл Фретч и его мать. Они ведь вытолкнули ее из собственной комнаты?
Чего вы теперь хотите?
Во-первых, забрать вещи из ее комнаты. Во-вторых, получить ее жалованье за две недели вперед. В-третьих, ей должны быть принесены извинения и даны определенные гарантии, что либо она получит рекомендательное письмо от вашего имени, либо же ей будет обещано, что ее личность не будет охарактеризована отрицательно, если с вами свяжется кто-нибудь из ее потенциальных работодателей; в дополнение ко всем этим требованиям я требую справедливую денежную компенсацию за нанесение ей психической и телесной травмы.
Бартслер повернулся к Гленмору:
Будьте любезны, попросите сюда мою жену, и пусть она захватит с собой Карла.
С несколько удивительной для человека его комплекции живостью Гленмор вскочил на ноги и скользящей тенью быстро и бесшумно выплыл из комнаты. Торжествующая улыбка, которую ему не удавалось скрыть, смягчила жесткие очертания его рта.
Прежде всего необходимо собрать одежду и вещи мисс Рэджис, чтобы я доставил их ей. Что же касается всего остального, вы бы лучше посоветовались с вашим адвокатом, а то получится будто я вас перехитрил.
Для этого дела никакого адвоката мне не понадобится, отрезал Бартслер. Кроме того, я вовсе не собираюсь отпускать Дайану.
Вы напрасно надеетесь, что она согласится остаться у вас в создавшихся условиях. Это нереально.
Бартслер нахмурился.
Я не допущу этого даже за миллион, Мейсон. У меня просто в голове не укладывается, как это могло случиться. Но ничего, сейчас разберемся, а там посмотрим.
На этот раз все обстоит гораздо серьезнее, чем вы думаете, сказал Мейсон.
Очевидно, вы правы. Однако я исключительно доволен этой девушкой. Она читает с интересом, с выражением. До нее все, кого я нанимал, бубнили что-то себе под нос, отчего у меня начинали слипаться глаза и пропадало всякое желание противостоять их убаюкивающим голосам: как будто летишь в самолете и сопротивляешься гулу двигателей, от которого клонит ко сну А вот и они.
Мейсон поднялся, чтобы приветствовать женщину с юношей.
В облике миссис Бартслер сквозило нечто холодное, чопорное. Весь ее вид: лицо, волосы и фигура свидетельствовали о постоянном уходе за собой. Она походила на тридцатипятилетнюю женщину, уверенную, что ей не дадут и двадцати восьми. Трудно было поверить, что стоявший рядом с ней юноша ее сын.
Карл Фретч был стройный брюнет с тщательно ухоженными бачками, удлиненными на дюйм ниже уровня мочки в лучших традициях Голливуда. Он старался держаться с высокомерием, не соответствующим его юным летам, и от этого его наигранность выглядела неестественной.