— Я не лгал, когда объяснял, какие соображения заставили меня привезти тебя сюда. Твоя жизнь оказалась в опасности по твоей собственной вине! И более того — именно ты не была до конца со мной правдива.
— Я? — изумленно воскликнула Джоселин. — Когда же я лгала тебе?
— Ты не сказала, что плохо видишь.
— Ты не спрашивал.
— Это ложь в форме умолчания, но она не менее предосудительна, чем явная ложь. Ты обязана была сказать.
— Откуда мне было знать, что тебе об этом неизвестно? Что Томас или кто-то из наших не предупредил тебя? Да я ничего и не скрывала. — Джоселин гордо вскинула подбородок. — Я тебе сказала правду. Я их не видела. Не могу их опознать!
— Но если бы ты объяснила, почему именно…
— Разве от этого что-то изменилось бы?
— Да, черт побери!
— Что же?
— Я нашел бы выход, — твердо заявил Рэнд. — Постарался бы, чтобы слух о твоей проблеме достиг нужных ушей. И всякая угроза исчезла бы. Твоя жизнь продолжалась бы дальше, как ты того желала. И моя тоже. Нам не пришлось бы связывать себя супружескими узами. Всего этого можно было избежать.
— Всего этого?
— Да! — Ее глаза потемнели от обиды. Он понял, какой смысл она придала его словам, и сердце его упало. — Нет. Я вовсе не это имел в виду.
— В самом деле? — Она попыталась вырвать руку, но он не выпускал ее.
— Нет! Ни в малейшей степени! Черт возьми, Джоселин, — Он попытался поймать ее взгляд, его голос зазвенел от напряжения. — Ты — моя жена.
— Разве? — Вопрос повис в воздухе, проходили секунды, наполненные горьким упреком и болью. — А. может быть, всего только женщина, на которой ты вынужден был жениться?
Он в оцепенении смотрел на нее, не зная, что ответить. Что она хотела услышать от него? Наконец Джоселин освободила руку, повернулась и пошла к замку. Ее спина была напряженно выпрямлена, движения от гнева сделались резкими и угловатыми.
— Джоселин, постой!
Рэнд бросился за ней. Что же он натворил? Он вовсе не то хотел сказать, не так, как это прозвучало. Сейчас он понимал, что сказанное им было ужасно. Она неожиданно остановилась и круто обернулась к нему..
— Можно мне вернуться домой? — Голос ее был спокойным и равнодушным, но ни на миг не ввел его в заблуждение. Рэнду уже приходилось видеть ее разгневанной, но настолько — ни разу.
— Ну конечно. — Сможет ли она его простить? — Я провожу тебя.
— Нет, я хочу домой. Назад, в Лондон. — Она откинула с лица прядь волос, и на миг ее спокойствие изменило ей, и сердце Рэнда сжалось, когда он понял, какую нанес ей рану. — Или в Шелбрук-Мэнор.
— Я не могу тебе это разрешить, — покачал он головой.
— Почему нет? — прищурилась она. — Потому что я — твоя жена?
— Не только, но и поэтому тоже.
Джоселин презрительно фыркнула.
— Обстоятельства, которые привели к нынешней ситуации, пока остаются прежними, — осторожно сказал Бомон. — Угроза твоей жизни остается. Ничто не изменилось.
— Не изменилось? — Ее голос задрожал. — Как ты можешь говорить такое? Изменилось все! Я думала… — Она обхватила себя руками за плечи и отвела взгляд. И он понял, что даже сейчас, когда на ней очки, она смотрит на то, чего нельзя увидеть. — Думала или просто надеялась… — Джоселин затрясла головой, и их взгляды встретились. — Наверное, я просто дура!
— Я не могу позволить тебе уехать, — мягко сказал он. И понял, что никогда в жизни не был так правдив.
— Тогда я останусь — тут, где я в целости и сохранности. — Она издала короткий горький смешок. — Где меня никто не обидит. — И снова зашагала к замку.
Он проводил ее взглядом, охваченный чувством полной беспомощности. Что он наделал! И что ему делать теперь? Разве он хотел, чтобы все так обернулось? Конечно, он рассердился, узнав, что его жизнь превратили в фарс. Но он не собирался винить в этом Джоселин! Он потерял голову. Повредился в рассудке.