Слушай меня, мальчик, хорошенько слушай! Я никогда не буду доброй!
Её гримуар, сказала Кара. Вот почему она ему помогала. Это было единственное, что её волновало за всю её долгую, унылую жизнь. Сордус обещал вам вернуть гримуар, верно?
Даже лучше! сказала Мэри-Котелок. Лесной Демон дарует мне новый гримуар! Подумай только: столько чистых страниц, которые только и ждут, чтобы их заполнили! Я снова стану настоящей ведьмой. Понимаешь, мальчик? Всё это время вы были всего лишь орудием. Средством. Я никогда не была вам другом!
Мэри подхватила свой мешок и понесла его к ожидавшей её лошади с чёрными цветами вместо глаз.
А я тебе не верю, сказал Тафф.
Мэри обернулась. На лице у неё отражалось нескрываемое изумление.
Да, поначалу всё так и было, как ты говоришь, продолжал Тафф. Ты помогала Сордусу. Но в дороге ты начала меняться, чем дальше, тем больше. Мы начинали нравиться тебе. Может быть, ты нас даже полюбила.
Ты обо мне ничего не знаешь!
Тафф скрестил руки на груди и посмотрел на неё вызывающе.
Ну, значит, поглядим, кто из нас прав!
Мэри открыла было рот, словно хотела что-то ответить, потом с отвращением замотала головой.
Глупый мальчишка! проворчала она. Вскочила на свою лошадь и, в последний раз оглянувшись на Таффа так, точно ей было не по себе, поскакала прочь по тропе.
Сордус повёл их дальше в лес. Ветвеволки шли за ними по пятам. В конце концов перед ними предстала повозка, сделанная из чёрной коры. Колёса из засохшей глины стояли на двух параллельных колеях, приподнятых над землёй и тянущихся вдоль тропы. Четыре лошади с моховыми боками были запряжены в ту повозку, и сбруя на них была из красного плюща.
Одну из лошадей Кара узнала.
Тенепляска? окликнула она.
Кара потянулась было, чтобы погладить гриву своей бывшей подруги, но та клацнула на неё зубами-шипами.
Это же я! сказала она. Кара! Ты что, не помнишь?
Держась на почтительном расстоянии, она заглянула Тенепляске в глаза, но ничего там не увидела, кроме цветов и зла. Благородная душа, которая когда-то жила в этом конском теле, исчезла навсегда.
Пока они шли сюда от моря, Кара чувствовала себя холодной и неживой. Но теперь угли чёрного гнева снова вспыхнули и согрели её тело.
Она обернулась к Сордусу.
Верни мне мою подругу! потребовала она.
Что заставляет тебя думать, будто моя магия обратима?
Готовый сорваться ответ умер на губах у Кары. Сама идея магии предполагала невозможное а значит, всё должно быть обратимо! Мысль о том, что это может быть навсегда, устрашила её.
«Возможно, Тенепляску уже нельзя спасти
И папу тоже»
Сордус повёл рукой и дверца повозки отворилась. За ней был пол из утоптанной земли, густо поросший лавандой. Внутри повозка вся благоухала весной.
Это для тебя, сказал Сордус.
Как это любезно, отвечала Кара, даже не пытаясь скрыть сарказм в своём тоне. Она снова посмотрела на Тенепляску. «Я ничего не могу для неё сделать. По крайней мере, сейчас».
Кара взяла Таффа за руку, и они вместе вошли в повозку. Крепко обнявшись, они сели на скамью, тянущуюся вдоль одной из стенок.
Я давно ждал кого-то вроде тебя, Кара, сказал Сордус. Он выгнул свою руку-ветвь вдоль дверной рамы, и на какой-то жуткий миг Кара подумала было, что он сейчас войдёт и сядет рядом с ней. Для тебя здесь всё может сложиться очень неплохо если ты станешь делать то, что я прошу.
И что же это?
Сордус как раз собирался ответить, как вдруг его руки затряслись со страшной силой, раскачивая повозку взад-вперёд. Низкий, гортанный стон выдрался из его глотки.
Закачались, заскрипели ветви.
Зашумела листва.
Ветвеволки разразились своим глухим, земляным воем.
Что он делает?! воскликнул Тафф, прижимаясь к стенке вагона. Колдует, что ли?
Кара покачала головой. Если она чему-то научилась за последние несколько месяцев, то это был голос страдания.
По-моему, с ним что-то не так, сказала она.
Так это же хорошо, верно? Раз с ним что-то не так, значит, всё как надо!
Но прежде чем Кара успела ответить, руки Сордуса перестали трястись. Во тьме капюшона его глаза вспыхнули свирепо-зелёным, будто заново разгорающаяся растопка.
Что это было? спросила Кара.
Так, ничего, отвечал Сордус. Всего лишь её жалкие, убогие попытки управлять мною.
Её? Чьи? спросила Кара.
Дверца повозки захлопнулась.
Путешествие заняло два дня. Повозка на удивление плавно катилась по этим направляющим из корней, проложенным через лес. Окон в повозке не было, однако проковырять в коре четыре дырки для глаз ничего не стоило, и Тафф с Карой могли беспрепятственно смотреть по сторонам. Они миновали ещё несколько заброшенных деревень включая одну, которая, похоже, была целиком выстроена из стекла, и большое болото, из которого с неутолимой алчностью следили за ними крокодильи глаза. Повозка пересекла поле розовых цветов, которые шептали их имена и где обитало унылое, неуклюжее создание, почти целиком изъеденное чёрной плесенью. Они видели деревья, что росли корнями вверх на земляном небе, и в ветвях этих деревьев обитали стаи чирикающих птах, которые только тем и занимались, что ловили и относили на место постоянно сыплющуюся с неба почву. Они видели, как фиолетовые листья накрыли пробегающую мышь, и тут же развернулись, явив миру нечто новое и ужасающее.