Как рассказывается в Книге Чисел (22:2229), Валаам был волхвом, которого царь моавитян Валак призвал к себе, чтобы тот проклял израильтян, угрожавших его владениям. Хотя Господь запретил Валааму повиноваться царю, он все же отправился к Валаку:
26, 27. Горлестонская псалтирь. Великобритания, 13101324 гг.London. British Library. Ms. Add. 49622. Fol. 102v, 125r
«И стал ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятствовать ему. Он ехал на ослице своей и с ними двое слуг его, [] Ослица, увидев ангела Господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама, и стал он бить ослицу палкою. И отверз Господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня? Валаам сказал ослице: за то, что ты поругалась надо мною; если бы у меня в руке был меч, то я теперь же убил бы тебя».
После этого Валаам понял, что согрешил, и обещал повиноваться Богу. В средневековой иконографии эта история обычно сводилась к ключевой сцене, где ослица, на которой сидел Валаам, замирает как вкопанная при виде ангела (28).
Второй возможный источник пародии это обращение апостола Павла. Как рассказывается в Деяниях апостолов (9:35), когда Савл, тогда еще гонитель христиан, приближался к Дамаску, с неба внезапно воссиял свет. «Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь меня? Он сказал: кто ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, которого ты гонишь». Хотя в Деяниях ни слова не сказано о том, что Савл (так его звали, пока из смирения он не сменил имя на Павел, от «paulus» «малый») ехал в Дамаск верхом, на многочисленных средневековых изображениях его конь, ослепленный небесным светом, падает оземь (29).
28. Рудольф Эмский. Всемирная хроника. Цюрих (Швейцария), ок. 1300 г.St. Gallen. Kantonsbibliothek. Ms. VadSlg 302. Fol. 81r
29. Мартиролог Узуарда. Дуэ (Франция), ок. 1325 г.Valenciennes. Bibliothèque municipale. Ms. 838. Fol. 61v
Мастер, иллюстрировавший Горлестонскую псалтирь, видимо, пародирует один из этих сюжетов, а может, и оба сразу. В сценке, изображенной над 77-м псалмом, осла, на котором ехал диакон с мечом, сразил не грозный ангел (как в истории Валаама) и не огонь с небес (как в истории Павла), а обезьяний зад.
Центр и окраины
Листая очередной манускрипт, украшенный маргиналиями, нельзя не задаться вопросом, как этот причудливый мир связан с текстами, занимающими центр страницы. И ответ часто прост никак. Персонажи, резвящиеся на полях, живут собственной жизнью и не обращают никакого внимания на слова (молитвы, псалмы, параграфы законов или строки поэм), которые они обступают со всех сторон. «Рама» отдельно, «картина» отдельно. Однако это не всегда так. Во многих рукописях маргиналии, сколь бы они ни казались далеки от текста, на деле его иллюстрируют, комментируют, пародируют или как-то еще на него откликаются.
С иллюстрацией яснее всего: молитва взывает к св. Павлу на полях возникает фигура лысоватого апостола с мечом в руке. Комментарий устроен сложнее. Например, в тексте 26-го псалма царь Давид уповает на заступничество Творца: «Когда приближались ко мне злодеи, чтобы съесть плоть мою, притеснители мои и враги мои, они сами ослабели и пали». Рядом с этими строками в английской Псалтири Латрелла злодеи-бароны убивают архиепископа Томаса Бекета (11621170). Это не буквальная иллюстрация к псалму, а его актуализация место праведного Давида занимает праведный Томас (30).
Но для нас интереснее всего пародия. В одном Часослове из Северной Франции, созданном в 13181330 гг., обезьяна наливает что-то в чашу из зада безрукого человека его взгляд упирается в строчку «во веки веков, аминь». На другом листе еще одна обезьяна испражняется в такую же чашу на глазах у стоящей за ее спиной дамы. Все было бы ничего, если не знать, что эти фривольные сценки нарисованы на листах с чином мессы и текстом евхаристической молитвы, которая призвана превратить хлеб и вино в тело и кровь Христовы. Чаша с нечистотами оказывается пародией на чашу с вином/кровью, а сами сценки, видимо, высмеивают евхаристию важнейшее из христианских таинств.
Часто маргиналии не иллюстрируют, комментируют или пародируют какие-то сцены или отрывки текста, а выхватывают из него отдельные слова (в тексте упоминается «ночь» на полях возникает летучая мышь) или даже слоги. В той же Псалтири Латрелла под строками 83-го псалма «И птичка находит себе жилье (passer invenit sibi domum), и ласточка гнездо себе, где положить птенцов своих, у алтарей Твоих, Господи» изображена игра на равновесие. Два голых мужчины (один из них сидит, второй стоит) вытянули вперед по одной ноге и, упершись ступнями, пытаются друг друга опрокинуть. Такие же сценки (правда, игроки там обычно одеты) известны по маргиналиям из многих рукописей. Однако здесь прямо над их соединенными пятками идет латинское слово passer «воробей». Ровно в том месте, где пятка сцепляется с пяткой, слово делится пополам (pas-ser), а pas по-французски как раз означает «шаг» или «ногу». Видимо, именно это слово напомнило мастеру, украшавшему рукопись, об игре, не имевшей к псалму ни малейшего отношения.