Я думал, ты знаешь.
Я не хотела тебя расстраивать.
Родители тогда уже столько всего знали. Могли понять и то, что не смогут оберегать меня вечно. То, что грядет, придет.
Мы с Мвитой разговаривали при каждой встрече. На бегу. Он всегда спешил.
Куда ты сейчас? спросила я, когда он доставил Папе очередной конверт от старейшин.
Папа делал для Дома Осугбо большой стол, на котором надо было выгравировать какие-то очень важные символы. В принесенном конверте были очередные чертежи.
Кое-куда, с ухмылкой ответил Мвита.
Почему ты всегда торопишься? сказала я. Ну давай. Чуть-чуть.
Он повернулся, чтобы уйти, но передумал.
Хорошо.
Мы сели на ступеньках, ведущих в дом. Через минуту он сказал:
Если долго пробыть в пустыне, услышишь, как она говорит.
Конечно. А громче всего она говорит ветром.
Точно. Бабочки хорошо понимают пустыню. Поэтому они и перелетают то туда, то сюда. Они всегда беседуют с землей. Говорят и слушают поровну. На языке пустыни можно позвать бабочек.
Он поднял голову, набрал побольше воздуха и выдохнул. Я узнала песню. Пустыня поет ее, когда все хорошо. В дни нашего кочевья, когда пустыня так пела, мы с мамой ловили скарабеев, медленно пролетавших мимо. Убери жесткую скорлупу и крылья, высуши остальное на солнце, добавь приправы объедение.
На песню Мвиты слетелись три бабочки маленькая белая и две большие желто-черные.
Дай я попробую, волнуясь, сказала я.
Вспомнила свой первый дом. Затем открыла рот и запела пустынную песню мира. Я привлекла двух колибри, они покружили вокруг нас и улетели. Мвита отпрянул от меня, пораженный.
Ты поешь как У тебя красивый голос.
Я отвернулась, сжав губы. Голос достался мне от злого человека.
Еще, попросил он. Спой еще.
Я спела ему песню, которую придумала пяти лет от роду, когда была счастлива и свободна. Воспоминания о том времени были туманны, но песни, которые пела, я помнила хорошо.
Так было с Мвитой каждый раз. Он учил меня какому-нибудь простому колдовству, а потом поражался тому, как легко я схватываю. Он был третьим, кто увидел это во мне (первой и вторым были мама и Папа), может быть, потому, что в нем это тоже было. Мне было любопытно, где он научился тому, что знал. Кто его родители? Где он живет? Мвита был такой загадочный и такой красивый.
Бинта, Дити и Луйю встретились с ним в школе. Он ждал меня во дворе, чего никогда раньше не делал. Его не удивило, что я вышла из школы вместе с Бинтой, Дити и Луйю я ему много о них рассказывала. На нас глазели все. Уж конечно, нам с Мвитой в тот день перемыли все кости.
Бинта, Дити и Луйю встретились с ним в школе. Он ждал меня во дворе, чего никогда раньше не делал. Его не удивило, что я вышла из школы вместе с Бинтой, Дити и Луйю я ему много о них рассказывала. На нас глазели все. Уж конечно, нам с Мвитой в тот день перемыли все кости.
Добрый день, сказал он, вежливо кивая.
Луйю улыбнулась чересчур широко.
Мвита, быстро сказала я, это Луйю, Дити и Бинта, мои подруги. Луйю, Дити, Бинта, это Мвита, мой друг.
Дити на это хихикнула.
Значит, ради Оньесонву ты сюда готов приходить? спросила Луйю.
Только ради нее и готов.
Меня бросило в жар, а все четверо уставились на меня.
Вот, сказал он, протянув мне книгу. Я думал, что она потерялась, но нет.
Это была брошюра по анатомии. В прошлый раз Мвиту удивило, как мало я знаю про человеческие мышцы.
Спасибо, сказала я, раздосадованная присутствием девочек.
Мне хотелось еще раз напомнить им, что мы с Мвитой только друзья. Все общение Луйю и Дити с мальчиками сводилось к сексу или флирту.
Мвита бросил мне взгляд, и я взглядом же выразила согласие. С этого дня он подходил ко мне, только когда думал, что я буду одна. Чаще всего так и было, но иногда ему приходилось разговаривать с девочками. Он не возражал.
Я всегда была рада его видеть. Но один раз, несколько месяцев спустя, встреча с ним стала для меня настоящим счастьем. Облегчением. Я подпрыгнула, увидев его на дороге с конвертом в руке. Я сидела на пороге, уставившись в пространство, сердитая и растерянная, и ждала его. Кое-что случилось.
Мвита! крикнула я, срываясь с места.
Но когда я до него добежала, слова меня покинули, я стояла молча. Он взял меня за руку, и мы сели на ступеньки.
Я я не знаю, пролепетала я. И умолкла, а в груди вскипали рыдания. Этого просто не может быть. Потом я подумала вдруг раньше было то же самое. Со мной что-то происходит. Мне нужно к целителю. Я
Расскажи мне, что случилось, Оньесонву, нетерпеливо сказал он.
Я пытаюсь!
Ну, пытайся лучше.
Я свирепо посмотрела на него, а он на меня, и поторопил жестом.
Я была за домом, работала в мамином саду. Все было нормально, а потом все стало красным. Тысячи оттенков
Я замолчала. Я не могла рассказать ему, как ко мне подползла гигантская красноглазая коричневая кобра и поднялась на высоту моего лица. И как меня вдруг пронзила ненависть к себе такая глубокая и могучая, что я потянулась руками к глазам, чтобы выдавить их! И что потом я собиралась разорвать себе ногтями глотку. «Я ужасна. Я зло. Я грязь. Меня не должно быть!» Эта мантра горела у меня в мозгу красным и белым, когда я в ужасе смотрела на овальный глаз. Я не рассказала ему, как через секунду с неба слетел маслянистый черный гриф, крикнул что-то и стал клевать змею, пока она не уползла прочь. Как я в последний момент очнулась. Все это я пропустила.