на целый мир гремят.
Отцы вставали за него, гремела канонада
По счету три, сказал Иван негромко, Убер кивнул, продолжая петь.
И отстояли навсегда Иван высунулся из-за подоконника и швырнул последнуюю гранату в наступающих монстров. Бессмертный Ле Он пригнулся. нинград.
Буммм.
Убер посмотрел на Ивана. Тот кивнул.
Живи, священный город, живи, бессмертный город, они встали и пошли.
Выбежали из парадной. Иван разрядил «калаш» в бегунца. Тварь отбросило назад. Иван догнал и ударил прикладом. Еще раз. И еще. Брызги водянистой, чужой крови
За спиной грохнула двустволка. Мат Уберфюрера, звуки ударов тупым предметом в мясо.
Иван повернулся. Убер отбросил сломанную двустволку в сторону, кивнул.
Они пошли.
Улицы священного города смотрели на потомков с одобрением.
Уходи, велел Убер. Вынул гранату.
Они пошли.
Улицы священного города смотрели на потомков с одобрением.
Уходи, велел Убер. Вынул гранату.
Прямо напротив скинхеда встала здоровенная псина-овчарка с мутными, словно подернутыми туманом глазами. Зарычала.
А ты? спросил Иван.
В его «калаше» патронов тоже не осталось.
У тебя свои дела, у меня свои. Иди к своей невесте. Иди, я догоню. Убер поднял свободную руку, прощаясь. Счастливо там.
Собака наконец решилась и прыгнула. Убер махнул рукой
Шмяк. Визг.
Уберфюрер, держа гранату как биту, в два прыжка оказался рядом с упавшей собакой, размахнулся. Н-на! Опустил гранату. Еще раз поднял. Н-на.
Он бил методично, с оттягом. Поднялся, забрызганный кровью.
Вздохнул полной грудью.
Наверху дышалось хорошо. Просто замечательно дышалось.
Человек вершина эволюции! крикнул Убер. Что, сволочи, не знали? От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей человек проходит, как хозяин красный скинхед шагал размашисто, свободно. Необъятной родины своей
За спиной гулкие шаги и клекот зараженного воздуха, вырывающегося из зловонных легких.
Убер замер. Наклонил голову. «Какая все-таки интересная штука жизнь».
Только успеешь решить, что ты и есть вершина пищевой цепочки, как появляются желающие это оспорить.
Уберфюрер повернулся и пошел на тварь. С окровавленной гранатой на длинной ручке эркагэшка, противотанковая. Сейчас будет веселье.
Ты, сука, сказал он, накручивая себя. Ты, сука, даже не понял, с кем связался. Ну, давай! Давай, сука! Ты, бля, со скинами связался, понял?!
Серая морда выдохнула. Медленно повернула голову.
Мне тебя даже жаль, сказал Убер. Честно.
Глава 20
Кровавая свадьба
Стук катков дрезины. Тарахтение мотора. Через мгновение из тумана выступил серый город.
Питер.
Земля холодной воды.
И холодной земли.
Холодной земли.
Холодной земли.
Вы продолжаете утверждать, что были на Ленинградской атомной станции?
Слепящий свет бил в заклеенные скотчем веки. Иван замотал головой, но уйти от этого света было некуда.
Да.
Вы утверждаете, что на поверхности возможна жизнь? продолжал тот же голос. Свет бил и бил. Иван напряг мышцы. Веревки не пускали. Нет, не веревки. Иван дернулся. Мокрые руки скользили. Бесполезно, скотч растянуть нельзя, это не веревка.
«Какая прекрасная вещь эта клейкая лента, да?»
Нет.
Но на ЛАЭС есть люди?
«Но все-таки он мой сын». Федор Бахметьев.
Да.
Через несколько дней Иван на вопрос: «Вы были на ЛАЭС», ответил «нет», и его выпустили.
Даже выдали документы, одежду и патроны на первое время.
Иван стоял на платформе и не знал, что делать дальше. Вокруг стучали механизмы и ходили люди. Пахло горячим металлом. «Техноложка», понял он.
Ваня? окликнули его сзади. Как вы?
Иван повернулся. Перед ним был профессор Водяник собственной персоной.
Проф отвел его к себе в каморку и накормил.
Теперь рассказывайте, велел он.
Иван пожал плечами и рассказал ему все. Просто факты. Как, кто, когда и за что.
Время такое, сказал Проф задумчиво, услышав про смерть Красина. Мы сами себя делаем. Только в метро аспирант-недоучка может назваться профессором, доктором наук, светилом и ему верят.
Это вы о чем, профессор? насторожился Иван. Что вы имеете в виду?
только здесь, в метро, курсант-неудачник, вылетевший с первого курса мореходки за пьянство и неуды, может командовать подводной лодкой, и хорошо командовать. И погибнуть на посту, как настоящий командир корабля. Метро это земля неудачников. Героических неудачников.
Иван помолчал.
Может, вы и правы, Проф, сказал он. Может быть.
Он посмотрел на Водяника. Тот словно постарел за прошедшее с их отъезда на ЛАЭС время. В черной густой бороде отчетливо видна седина, над висками белые вихры. Лицо осунулось.
Вы вернетесь со мной на «Василеостровскую»? спросил Иван.
Э-э нет, пожалуй. Мне предлагают здесь место, сказал профессор. Выглядел он виноватым. Здесь, то есть на «Техноложке». Вы понимаете, Ваня Я я всегда об этом мечтал
Понимаю, сказал Иван.
Вечная память начал Водяник и замолчал.
Глаза мокрые. В бороде блестят капли.
Да, сказал Иван, протянул руку. Прощайте, профессор. Может, еще свидимся.
Да, сказал Иван, протянул руку. Прощайте, профессор. Может, еще свидимся.
Мемориальная стена закрыта табличками с именами умерших и погибших.
На полу под стеной стояли стаканы и кружки с сивухой, накрытые галетами. Горели свечи. Теплый свет и запах горящего парафина.