Почему ад всегда представляли под землей? У нас он выше. На два лестничных пролета и семь ступенек. Да, здесь уже слышны человеческие голоса, нет давящего безмолвия, как в жилом блоке, безмолвия, которое не заглушить никакому телевизору зато здесь невозможно спрятаться. Никуда не спрятаться от того, что случилось.
Садитесь, пожалуйста. Пока Вадик на процедурах, мы с вами поговорим. Как у вас прошла ночь?
Все хорошо, спасибо, Софья Михайловна.
Ничего настораживающего? Вы мать, вы лучше всех знаете своего ребенка и первая можете заметить, если если что-то пойдет не так.
Вздох.
У нас все не так с десятого августа. После этого трудно уже чему-то удивляться.
Я понимаю, Лиза. Вы как мать совершили настоящий подвиг. Но тем не менее мы все должны следить за состоянием Вадика и других детей очень внимательно.
Да вы говорили, раз они, ну не до конца умерли, есть надежда
Не совсем так, Лиза. Они умерли. С точкой. Метеорит, или что это было, упал на площадку в детском саду, и некоторые дети погибли. К сожалению, это правда. И Вадик тоже.
Судорожный всхлип. Шелест бумажного полотенца.
Нет, я не плачу, все в порядке
Да. Они погибли, лучше не лгать себе. Но потом потом нечто вернуло им жизненную активность, несмотря на внешние признаки смерти. Они погибли, но живут, и мы пока не знаем, почему. Когда поймем возможно, сумеем обратить процессы вспять.
Да. Они погибли, лучше не лгать себе. Но потом потом нечто вернуло им жизненную активность, несмотря на внешние признаки смерти. Они погибли, но живут, и мы пока не знаем, почему. Когда поймем возможно, сумеем обратить процессы вспять.
Всхлип, смешок сквозь слезы.
Убить его снова, что ли?
Нет. Вернуть его к жизни, к настоящей жизни. И здесь очень многое зависит от вашей помощи. Чем быстрее мы поймем
Вы мне это уже месяц говорите. Уже месяц твердите одно и то же! Как вам верить?!
Лиза, над вашим случаем бьются лучшие ученые. Мы обязательно найдем разгадку, но я не могу обещать, что быстро. Если мы с вами будем действовать сообща
Слушайте. Вы каждый день тычете в моего сына иголками, все локти в дырках, а у него, сами знаете, это не зарастает вы все исследуете, исследуете, а он тем временем он ну я же не слепая! Я же вижу каждый день, как он меняется!.. Эти пятна этот запах Пока вы исследуете, нечего уже будет возвращать к жизни! Что от него останется скелетик?..
Всхлипывания, шорох полотенца. Плеск воды, шаги.
Вот, выпейте, пожалуйста. Лиза, вы очень мужественный человек Не все могут держаться так, как вы держитесь. Но если бы мы могли хоть чем-то помочь прямо сейчас поверьте, мы бы помогли. Увы. Пока пока что! не получается даже выделить то, что вернуло детей, грубо говоря, с того света. Но есть одна зацепка
Какая?..
Вы, Лиза. Вы и другие матери. Понимаете мы не можем пока выделить ни возбудителя, ни чужие антигены, ни даже аномальную концентрацию какого-то вещества в тканях мы ведь для этого, как вы выражаетесь, тычем иголками. Однако некая сила продолжает действовать на детей, и, возможно, вы сможете заметить и описать ее проявления. Но для этого вы должны нам доверять. Без доверия, без желания сотрудничать мы ничего не добьемся. Не поможем Вадику.
Молчание. Судорожное дыхание. Откуда-то издалека доносятся детские голоса дети смеются, визжат, носятся, словно в их жизни ничего не случилось. Ничего и никогда не случалось.
Ну как, Лиза? Поможете нам?
Д-да конечно. Я вам и так всегда помогаю
Вот и отлично.
Игровую они все любят. Это большая комната, скорее, даже зала с разными зонами: игрушечный дом с детской мебелью и ширмой вместо стен; сухой бассейн, полный разноцветных пластмассовых шариков; учебная зона, со столами и стульчиками, с россыпями цветных карандашей и фломастеров, со стопками бумаги, раскрасок и прописей. Есть еще зона мелких игрушек дети любят ее больше всего, потому что каждый день там появляется что-нибудь новое. И есть чайная зона для нас, мам.
Обеденного уголка для детей нет. Они не едят уже месяц. Поначалу, конечно, мы пытались их кормить, но пища не усваивалась гнила в желудке, и к запаху тления прибавлялась еще вонь от протухшей еды. Пришлось желудки чистить хорошо еще, как сказала врач, рвотный рефлекс у них пока работает.
Чем дети наши живы, непонятно, но живы, вот они носятся по всему залу, семеро маленьких мертвых детей. Гнилостный запах здесь въелся в игрушки, в ковролин на полу но мы уже привыкли и не обращаем внимания. Вадька меня увидел подбежал, обнял, ткнулся холодным лицом в живот и убежал снова, с хохотом гоняться за дружком Кириллом.
Что, тоже мозги трахали?
Машка, моя приятельница мы тут все вынужденно приятельницы, сестры по несчастью, сидит у чайного столика, грызет семечки. Ей специально выдают, она просит. Соленые, «Бабкины», в красных таких пакетиках.
Остальные мамы, как видно, ушли обедать маленькая столовая находится по соседству. Каждое утро в холодильнике появляются продукты, а готовим мы уже сами. Обслуга здесь сведена к минимуму, и ходит вся в химзащитных комбинезонах все, даже психолог. Все они смотрят на нас сквозь пластиковые шлемы как на каких-то опасных микробов.