Отправьте ее на экспресс-диагностику. Вечером видно будет, что там
Отправим, конечно.
Вздох.
Мамашек жалко. Одно дело, когда сразу
Нина Николаевна, ты опять Всех на свете не пережалеешь. И потом, нам как ученым жалость противопоказана. Представь, что из жалости чумного пациента врачи отпустили погулять по городу, а? Пусть воздухом подышит!
Да за что же их жалеть? Ну за что, Ниночка? У них все процессы протекают абсолютно естественно, только э-э крайне замедлены. Исход, вероятно, тоже будет естественный. Но не скоро. У нас у всех в свое время те же процессы начнутся, все там будем
Ну, не совсем там Мы же так и не знаем отчего они
Молчание. Позвякивание чашек все реже. Шелест страниц тоже смолк. Минута затишья. Всего минута.
Ну что, коллеги? Пост сдал пост принял? Софья Михайловна, у вас на сегодня одна консультация, потом зайдете ко мне. Нина Николаевна, вы на отдых. Женя, договорись насчет экспресса для седьмой, и результат сразу мне на стол. Ну, за работу!
Стены здесь раскрашены в разные цвета, но почему-то кажутся серыми. И яркие мультяшные рисунки на стенах тоже. Все здесь серое, скучное, отвратительное до тошноты, до крика. Только я, конечно, не кричу. Зачем? Выпустить отсюда не выпустят, только Вадьку напугаю. Самое странное, что сын не слишком страдает от нашего заточения. Нет, он, конечно, ноет порой: хочу гулять, хочу в садик но будто бы по привычке.
И это мой-то Вадька, который так тяжело привыкал к садику, который отпускал меня из группы не иначе как с ревом! Он почти не обращает внимания на казенные стены «Дома радости» так называется наша тюрьма. Мы почти месяц в этой радости, в этой комнатке, как сказали бы раньше, «гостиничного типа», с окошком под потолком и малюсеньким санузлом, в этих переходах и кабинетах, в этой в этой безнадежности.
Может, ему легче оттого, что я все время рядом? Может быть А вот о другом я думать боюсь. Он мой сын. Мой ребенок. Я его не брошу, что бы ни случилось, кем бы он ни стал.
Хотя мне тошно здесь за двоих. Единственное, что в комнатке хорошего, вентиляция. Это очень важно, потому что сын
Мама, ма-ам, когда в игровую пойдем? Ну когда пойдем? Давай одеваться! Там уже, наверно, Тема пришел, и Светка, и Кирилл
Иногда он совсем прежний, мой Вадька. Ничего не надо, только играть бы с машинками да носиться с другими детьми не догонишь, не усадишь. Но в нынешнем его состоянии, как выражается психолог Софья Михайловна, «есть нюансы».
Скоро пойдем. Но вначале надо на тесты и смазаться лосьоном.
Фу-у, опять тесты, опять мазаться
Не опять, а снова. Иди сюда, Вадька! Вадим!
Только уловив металл в моем голосе, сын подходит. Покорно встает передо мной, разведя в стороны руки тощий шестилетний мальчишка в одних трусиках. Беззащитный, крошечный птенец.
Я начинаю смазывать его бесцветным лосьоном, резко пахнущим спиртом спину, живот, руки, промазывая между пальцами. Впрочем, спирт быстро выдыхается. Лосьон, если верить врачам, обеззараживает, а самое главное нейтрализует запах.
Тот самый запах.
Вадька покорно стоит, не хихикает от щекотки, не переступает озябшими ногами. В этом его отличие от прежнего Вадьки сейчас он, как говорит наша докторша, почти не получает сигналов от тела.
Но зато их получаю я. И всегда, постоянно чувствую запах, который, несмотря на спиртовой лосьон, окутывает Вадьку тонким сладковатым коконом. Чувствую холод под пальцами как будто прикасаюсь к мебели, а не к ребенку. К кожаному дивану, например. Я никогда к этому не привыкну к серой Вадькиной коже с темными, похожими на синяки, пятнами, к липким, холодным пальцам, к подернутым белесой пленкой глазам, которые тем не менее видят. К вмятинке на виске, прикрытой легкими и светлыми волосами. Кажется, только волосы у Вадьки не изменились.
Я не могу привыкнуть но могу смириться
Вмятинку я промазываю особенно бережно, как будто сын может почувствовать боль. Но ему сейчас не бывает больно.
Больно бывает мне. Иногда от этой внутренней боли пробуждается боль физическая сегодня всю ночь ныл правый висок, будто его сверлили, к утру вроде бы притих, а сейчас опять начал. Давление, что ли? Неудивительно, при нашей-то жизни
Ну все, супергерой! Можно одеваться. Пойдем на тесты и играть!
Ура! Играть! Там опять какие-нибудь новые игрушки! Интересно, что сегодня может, наконец, танк, как дома был, помнишь? А то вчера кукол дали я что, девочка, что ли?
Он еще не очень хорошо произносит «р», путает с «л», и получается очень смешно «иглать», «кукор дари». Научится ли он когда-нибудь говорить правильно? Я стараюсь об этом не думать.
Ну, игрушки же и девочкам нужны, у вас есть Светка и Надя
Вадька пытается морщить нос, показывая, где он видал всех на свете девочек. Получается плохо. С мимикой у него сейчас тоже хуже, чем раньше.
Наконец мы выходим из нашего жилого блока и поднимаемся в другой игровой, учебный, исследовательский, все сразу. Наверное, нас поселили в полуподвале, потому что остальные помещения расположены выше, и, чтобы попасть туда, надо одолеть абсолютно безлюдный коридор, два лестничных пролета и еще семь ступенек вверх.