А твои подруги? Почему не поехали с тобой?
Ханна не сводила глаз с белого горизонта.
Для них это игра. Детская забава с переодеванием, дерзкая выходка. А для меня это она пожала плечами.
Выживание. В Ханне было что-то от одиночки, отшельницы. Нина даже не пыталась делать вид, что понимает ее. Сама она любила компании, шум и суету людного места. Но каково это для молодой девушки навсегда оказаться запертой в стенах монастыря, под постоянным надзором монахинь, и каждый день против воли исполнять благочестивое «женское предназначение» по канонам фьерданской религии? Тяжко представить. Тем не менее Ханна живет в монастыре, а значит, может рассказать о заводе. Пускай она еще только послушница, но наверняка знает, зачем хранительницы источника поднимаются на гору.
Давай проедем вместе еще немного, попросила Нина Ханну, усаживаясь в седло собственной лошади.
Судя по виду, Ханне сейчас хотелось стрелой умчаться прочь, однако Нина понимала, что девушка не решится обидеть ее отказом, ведь ей нужно, чтобы Нина ни в коем случае не проболталась.
Ну же, мягко настаивала Нина. Надолго я тебя не задержу.
Они пустили коней шагом. Адрик двигался следом, волоча сани.
Сколько тебе лет? спросила Нина.
Ханна стиснула зубы. Ее профиль четко вырисовывался на фоне серебристого неба.
Девятнадцать. И, да, я знаю, что для послушницы я старовата.
Значит, Нина не ошиблась: они почти ровесницы.
Ты не готова принести обет Ханна коротко мотнула головой. Но и домой вернуться не можешь. Снова короткое отрицание. И как же быть?
Ханна не отвечала, устремив взор на снежную пустыню. То ли просто не хотела разговаривать, то ли думала, что и так уже слишком много наговорила.
Нина искоса посмотрела на спутницу.
В последний раз наслаждаешься свободой, верно?
Это так заметно?
Я вижу, как твой взгляд тянется к горизонту, как ты держишь поводья. Помолчав, Нина прибавила: Чтобы искусно притворяться, нужно самой верить в свой обман, хотя бы чуточку. Актерское мастерство начинается с тела. Хочешь кого-то в чем-то убедить, начинай с движений и жестов. Тело расскажет тысячу историй еще до того, как ты откроешь рот.
И какие же истории рассказывает мое тело?
Уверена, что хочешь знать? Одно дело видеть правду, и совсем другое высказывать ее человеку.
Уверена, ответила Ханна, крепче стиснув поводья.
Ты сильная, но не хочешь, чтобы окружающие это поняли, поэтому стараешься выглядеть незаметной. Самой собой ты становишься только когда никто не видит. И в такие моменты Нина протянула руку и похлопала Ханну по бедру, ты великолепна.
Ханна бросила на нее подозрительный взгляд.
Я сама знаю, как выгляжу.
Знаешь ли? Нина охотно сказала бы Ханне, что, если бы та, прекрасная дева ростом в шесть футов с невероятной гривой волос цвета каштанов в клубничном сиропе и золотисто-медными глазами, горделивой поступью вошла в Ос Альту, тысяча равкианских придворных воспели бы хвалу ее красоте, причем Нина сделала бы это первой. Но не сказала, во избежание ненужных вопросов. Вместо этого пообещала:
Я никому не расскажу, кто ты.
Взор Ханны сделался колючим.
Почему это? Могла бы получить награду. За информацию о гришах дают меру серебра. С чего бы такая доброта?
Доброта здесь ни при чем, я просто пытаюсь завоевать твое доверие. Но приговорить тебя к смерти ни за что и никогда.
Потому, что ты могла бы проехать мимо, но остановилась и решила спасти мне жизнь, сказала Нина и осторожно добавила: И потому что я не верю, что сила гриша делает из тебя злодейку.
Это грех, прошипела Ханна, грех и отрава. Если бы я могла избавиться от этого, я бы так и сделала!
Понимаю, кивнула Нина, хотя каждая ее клеточка протестовала против этих слов. Но избавиться ты не можешь. То есть выбор такой: либо продолжать ненавидеть свою природу, тем самым увеличивая риск попасться, либо принять себя и научиться контролировать силу.
Или же покинуть эту забытую святыми страну.
А что, если если я только усиливаю в себе эти способности, когда их применяю?
Это вряд ли. Зато я знаю, что гриши, которые не используют свою силу, со временем начинают болеть.
Ханна сглотнула.
Мне нравится использовать силу. Я ненавижу себя всякий раз, когда это делаю, но хочу повторять еще и еще.
Некоторые, еще более осторожно проговорила Нина, верят, что эта сила дар Джеля, а не проклятие.
Так нашептывают еретики и язычники. Не дождавшись от Нины ответа, Ханна продолжила: Ты не рассказала, что стало с твоей сестрой.
Научилась управлять своей силой и обрела счастье. Сейчас она замужем и живет в приграничье Равки со своим красавцем-мужем.
Правда?
Нет. Моя сестра непременно была бы сердцебиткой и сражалась бы против вашего слепого, безмозглого правительства.
Правда, солгала Нина. Я помню многое из того, чему ее учили. Родители опасались, что у меня тоже может быть этот скрытый порок, поэтому я занималась вместе с сестрой. Я могла бы помочь тебе научиться контролировать силу.
Зачем тебе так рисковать?
Затем, что в процессе обучения я намерена вытянуть из тебя нужные мне сведения, а заодно вбить немного ума. В конце концов, ей ведь удалось образумить одного тупоголового фьерданца. Может, у нее к этому талант.