Шишовка, что ли? Есть такая, если не вымерла, да. А платить чем? поинтересовался Садко. У вас чеки-то есть? У меня совсем пусто. Деревенские жадные, даром не пустят. Я, конечно, концерт могу
Нет! в один голос сказали Кат и Груздь. Потом дружинник достал на ходу самокрутку и прикурил, выпустив богатырское облако дыма:
Есть у меня чеки, не ссы. Марко дал на дорогу.
Потом закашлялся и выплюнул попавшие в рот табачные крошки.
Разговор скис сам собой. Дальше шли молча, только изредка матерясь на забивающий глаза и настырно лезущий в нос снег.
Первым признаком близкого жилья стала могила. Неровный холмик возле дороги, с косо вбитым почти по перекладину деревянным крестом, на котором ветер шевелил остатки венка из еловых веток. Такое вот напоминание о бренности бытия. Потом впереди над деревьями показались редкие дымки печек, и только позже послышался нестройный собачий лай.
Кат слегка напрягся. Здесь, в области, многое казалось ему странным после жизни под поверхностью в Воронеже и рейдов среди мертвых многоэтажек в поисках товара. Просторы удивляли, редкое и почему-то всегда маленькое жилье, обилие растительности. Но самыми странными, непривычными, заставляющими постоянно быть внимательным оказались собаки. В областном центре их просто не осталось пошли на корм мортам, которые, по слухам, из собак же и мутировали. В Рамони стаи подчинялись ментальным командам Призрака и тоже казались ну, если не разумными, то организованными точно. А вот в этих краях псины были обычными спутниками человека. Соседями. Иногда сторожами, а чаще просто побирушками. Но всегда чем-то одиночным и вроде как неопасным.
Но привыкнуть к ним Кат пока не смог.
А что? Дошли выдохнул Садко, снял шапку и вытер мокрую от пота лысину. Если чеки есть, так и горяченького похлебаем. А там к ночи и на боковую.
Из первой же избы побогаче, кстати, чем те, заброшенные по дороге: низ кирпичный и крыша железная, опрометью выскочила женщина. Была она странной на вид даже по меркам редких воронежских нищих. Цветастый платок, длинный, перевязанный на груди и под мышками крест-накрест, жилет из толстого бурого меха и рубаха до колен. Ноги были голые, да и босиком она по снегу бежала, не заморачиваясь. Лицо в обрамлении распущенных седых волос было веселым. Слишком веселым, неестественным, как на виденных Катом рекламных плакатах прошлого.
Димка! Димка вернулся! Ой, люди, Димка, сын приехал! заорала она, подбежав, и с размаху бросилась на шею к Кату. Сталкер оступился от такого напора и чуть не упал.
Семен, держи дурочку, гораздо тише сказала вышедшая вслед за ней на крыльцо дома женщина. Она не смотрела на путников, обращаясь к кому-то внутри дома. Оттолкнув ее, по ступенькам сбежал сгорбленный седой мужик в одном валенке и наспех наброшенном на плечи тулупе.
Или сюда, Матрена! догнав странную женщину и с трудом оторвав ее от Ката, успокаивающе сказал он. Иди домой. Не Димка это, обозналась.
Босая доверчиво прижалась к мужику и пошла за ним в дом, шлепая красными от холода пятками по снегу.
Не Димка? она обернулась на ходу к Кату.
Нет. Точно не он, заверил ее сталкер. Все закрутилось так быстро, что он только сейчас понял, что седая не в себе. Видимо, сына убили. Или пропал. Вот она и поехала крышей.
У нее когда просветление венки плетет и на могилу носит. Видели на дороге могилку-то? так же негромко спросила вторая женщина и спустилась с крыльца. А потом накрывает и вот Как сейчас. Во всех сын мерещится.
Кат кивнул. А что здесь скажешь?
Здорово, Вера Викторовна! Я ж Садко, ты меня-то признала? вылез вперед толстячок и брякнул по струнам своего инструмента, наполовину облепленного снегом.
И тебе не хворать, поэт-песенник. Мы вас вчера еще ждали, люди добрые подсказали, что пойдет кто-то от князя, степенно ответила женщина.
Кат кивнул. А что здесь скажешь?
Здорово, Вера Викторовна! Я ж Садко, ты меня-то признала? вылез вперед толстячок и брякнул по струнам своего инструмента, наполовину облепленного снегом.
И тебе не хворать, поэт-песенник. Мы вас вчера еще ждали, люди добрые подсказали, что пойдет кто-то от князя, степенно ответила женщина.
Кат и Груздь обменялись понимающими взглядами. Да уж, новости разлетаются, что та ворона. А ведь никто перед ними по дороге не шел, заметили бы следы. Неужто по полям напрямую бегают? Кат задумался, а потом вспомнил ну да, говоруны же! Хрен где спрячешься, если они знают.
Груздь. Дружинник я княжеский.
Кат. М-м-м, странник Сталкер запнулся, представляясь. А действительно, как себя здесь обозначить? Странник и есть.
Вера Толмачева. Ну, Вера Викторовна, если уж полностью. Для молодежи.
Женщине было крепко за пятьдесят, поэтому путники молчаливо приняли ее старшинство. Викторовна так Викторовна, язык не сломается.
Не Гудмундсдоттир, в конце концов.
Пойдемте ко мне, что ли не спрашивая, утвердительно сказала она. Я ж местная староста, мне и гостей принимать.
Ведьма она местная, подскочив поближе к Кату, шепнул ему на ухо Садко. Осторожнее с ней, она здесь власть.
Если Вера Викторовна и слышала его шепоток, то вида не подала. Как шла впереди, так и не обернулась. Кат кивнул бродяге, показывая, что понял.