От трупья вреда большого нету, Снарь поднял на него глаза; по бороде его текла вода. Главное, что в живых мы тех, что побойчее, не оставили. А прочих замирили. Кто там такой отважный остался, чтоб на нас полезть?
Что-то мне неуютно будто пялится на меня кто, Лют шлепнул себя по шее, где уселся комар. Древлян мы замирили, да поберечься надо.
Так мы бережемся! Дозоры вон стоят. Мне тоже после полуночи идти.
А мне перед зарей. И я, пожалуй, на ночь разуваться не стану. Лют посмотрел между шатрами на воду Ужа и темные уже заросли на том берегу. Коли что чтоб долго не запрягать.
Вот здесь река, Берест, за последний год наметавшийся в этом занятии, чертил острым сучком по земле. Здесь на берегу лодьи, при них дозорных пять-шесть человек, вот здесь, с краю. На другой стороне тоже должны быть, но я там не был, не видел. Вот тут княжий шатер. Его видно, возле него стяг высокий. Вот тут костер. Надо думать, там огонь всю ночь будет. Дозоры по кругу, это как водится.
Святослава видел? спросил Коловей.
Видел.
Собой-то он какой? просипел голос из темноты.
Отрок, вот такого роста, Берест показал рукой от земли. Невысокий. А так паробок как паробок. Волос светлый, лицо бе красное, поправился он, вспомнив обожженные солнцем лица русов. А так ничего нет приметного. Рубашка красная, как маков цвет. Он там один в такой, не промахнешься.
Товарищи, сбившись в тесный круг, слушали его, рассматривая рисунок на земле, будто перед ними начертана была их будущая участь. Уже совсем стемнело, но Коловей разрешил запалить лучину, прикрыв со стороны реки щитами и вотолами, чтобы самые глазастые дозорные киян не различили в лесной тьме ни малейшей искры.
А змей наш где, Свенельдич? взволнованно спросил Далята. Его-то видел?
Как тебя сейчас, Берест поднял на него глаза от рисунка. И даже совсем голого.
Пф! Шатер его где, приметил ты, дубина?
Шатер его вот здесь, Берест ткнул сучком в один из кружков. Но, мне так мнится, не в шатре он нас дожидаться будет. Как зашумим сам прибежит, искать себя не заставит.
Кому ж еще прибежать? Далята отводил своему врагу очень высокую ступень среди русских бояр. Не князь же сам кинется лодьи оборонять.
Князь близ шатра своего будет, Коловей показал прутом на срединный кружок. Сюда прорываться надо. Ну что, братья! Он оглядел ближайшие лица, озаренные слабым светом лучины. Здесь были десятские и прочие старшины. Решайте.
По ближним и дальним рядам, не различимым во тьме, пролетел слабый ропот. На исчерченную землю упал с лучины тлеющий уголек точно на кружок княжьего шатра.
Чего решать-то
Для того и пришли
Русов и сейчас больше нас, снова заговорил Коловей. Сотни четыре. Оружие, доспех, все при них. Князя будут защищать не шутя. Многие полягут из наших, вот чего я боюсь. Не знаю, кого из вас утром в живых увижу если сам жив останусь.
Да чего нам жалеть себя? с горькой решимостью ответил Еленец, худощавый средовек с рыжеватой бородой и изрезанным морщинами высоким лбом меж впалых висков. Что у меня есть? Костлявым кулаком он стукнул себя по груди. Ближники сгинули, жену полонили, весь сгорела А здесь сам Святослав киевский. Щенок, волчонок! Удавим сейчас, пока малой. А дать ему вырасти много зла принесет и нам, и другим родам славянским.
Это истовое слово, что волчонок! подхватил Чернонег. Усы еще не выросли, жены не знает, а уж на вторую землю рать повел! Так ведь и пойдет, такая их порода хищная! Что ни год новое разоренье! Ни сеют, ни жнут, чужое мечом берут! Истребить его, как Ингоря, матерого волка! А и сами поляжем чуры нас поклонами встретят!
Согласны, братья? Коловей окинул взглядом тьму.
В ответ долетел глухой ропот, выражавший одобрение.
Верно Еленец говорит! воскликнул Далята. Что нам проку жить в лесу, как звери, скитаться? Или князю волынскому в челядь идти? Прикончим Святослава глядишь, и волю вернем земле Деревской!
На что мне жизнь, когда сам по чужим краям волочусь, а дом мой под ярмом? горячо поддержал его Зазной. Да пропади такая жизнь! Сам себя не пожалею, а Ингорева щенка кончу!
Одобрительный ропот раздался громче.
Да услышат вас боги, братья мои! Коловей взглянул на небо, откуда за ночным советом наблюдали молчаливые звезды. За землю родную чего себя жалеть! Только бы счастья хватило!
Вот мое счастье ныне! Далята качнул варяжским ростовым топором своей добычей из Перезванца. Это не подведет!
Лют только что сменился и ушел в шатер, собираясь поспать еще одну, последнюю стражу потом Асмунд всех поднимет собираться в путь. Стоял, подняв руку за голову, а оружничий как раз взялся за боковые ремни его клибаниона, как вдруг снаружи раздался отчаянный вопль. Без раздумий Лют бросился из шатра, в предутреннюю сероватую мглу, на ходу просовывая голову в едва снятый шлем. Навстречу ему прозвучал тревожный голос рога
Над рекой густо плыл туман, еще не до конца рассвело ровно настолько, чтобы рассмотреть лицо с трех-четырех шагов. Дозорных у края стана, что ниже по реке, сняли стрелами из чащи сразу троих. Еще двое удачно оказались за деревьями, поэтому уцелели. Но ненадолго лишь на те мгновения, которые им понадобились, чтобы поднять шум. Почти сразу вслед за стрелами из чащи повалила дико орущая толпа; оставшихся дозорных смяли и почти втоптали в землю перед крайними лодьями.