Викулка! Невзор! Гаврила! Быстро ворота отворяйте, олухи! Сотник Меркурий от царя Батыги возвернулся!
Ворота отворились, впуская воинский отряд и простой люд в город. Минуя полусонные улочки, мимо избенок, теремов, амбаров, торговых мест и храмов достигли детинца, подошли к каменному терему смоленского князя. У входа в княжеский двор их встретила стая сизарей. При приближении отряда к воротам птицы вспорхнули ввысь, сделали пару кругов над их головами и сели на крышу терема. Кириллу вспомнились голуби в их дворе, мама. Сердце на миг сжалось. «Что будет с ней, если со мной что-нибудь случится?» Запоздалое раскаяние отступило, он вспомнил слова одного из своих командиров: «Ввязался в драку, бейся до конца». Один из голубей, из любопытства ли, в надежде ли на то, что люди его покормят, или по другой причине, слетел с крыши, приземлился рядом. Соколиков заметил, что голубь чуть больше обычных городских сизарей и отличался красными лапами и клювом, а также белыми пятнами на шее. Секундой позже на птицу набросилась серая кошка. Взлететь голубю не удалось, зубы серого хищника крепко вцепились в крыло. На помощь птице пришел Виссарион. На удивление резво он подбежал к кошке и ткнул ее посохом. Испуганная кошка бросила добычу. Голубь попытался взлететь, но раны, причиненные кошкой, не дали ему этого сделать. Правое крыло птицы было недвижимо. Виссарион поймал птицу, бережно прижал к груди, посмотрел на Кирилла.
Сможешь вяхиря исцелить?
Попробуем.
Из дверей княжеского жилища им навстречу по деревянным скрипучим ступеням неторопливо спустился коренастый, сутулый мужчина средних лет с густыми русыми бровями и сивой курчавой бородой. На мужчине была белая рубаха, синие штаны и добротные коричневые кожаные сапоги. Меховая шапка с зеленым верхом была небрежно сдвинута набекрень. Белозеров легонько пихнул в бок стоящего рядом дружинника, тихо спросил:
Это князь, что ли?
Дружинник отрицательно помотал головой:
Не, это Отеня, огнищанин, ближайший, значит, советник князя и за всем хозяйством княжеским приглядчик.
Отеня поздоровался, подошел к Виссариону. Священник отдал голубя Кириллу. Отеня поцеловал старцу руку, обратил взор на Меркурия:
Спешное что?
Татары близко.
Огнищанин обернулся к белобрысому отроку:
Буди князя!
Белобрысый челядин в длиннополом овчинном тулупе подтянул посконные порты, бросился к дверям. Не прошло и трех минут, как он снова оказался на крыльце:
Князь приказал в гриднице ждать. Кинув взгляд в сторону Отени, добавил: Велено всех бояр спешно собрать. Всеволод Мстиславович совет держать будет.
Через час в просторном помещении гридницы собрались знатные мужи Смоленска, бояре и дружинники. Среди них уже знакомые Кириллу и Аркадию лица: боярин Гордей Тетеря, огнищанин Отеня, священник Виссарион, сотник Меркурий. Рядом с сотником сел смоленский воевода Никифор Данилович. Пожилой, дородный, с седой и широкой, словно лопата, бородой. Расселись на лавки у стен, оставляя центр помещения пустым. Сюда поставили громоздкий деревянный резной стул. На него-то и сел смоленский князь Всеволод Мстиславович, муж лет сорока пяти, с волевым лицом, аккуратной бородкой, зачесанным назад светло-русым волосом. Одет ярко. Синяя рубаха, зеленые штаны, на плечах алый плащ-корзно, на ногах красные сапоги, на шее витая золотая гривна. На безымянном пальце правой руки широкий перстень с изумрудом. Драгоценными камнями и золотыми бляшками украшен и пояс, стягивающий узкую талию. Князь внимательным взором сероголубых глаз обвел окружающих, остановился на Кирилле и Аркадии, строго спросил:
Кто такие? Кто пустил?!
Меркурий встал, поклонился.
Не серчай, княже, я их привел. На пути из стана Батыги-царя их повстречали. Русских они кровей, в полоне, на чужбине были, теперь на Русь вернулись. Оружием своим и смекалкой помогли татар задержать и завести в деревеньку на болотах. Думаю, их помощь и совет лишними не будут.
Молоды они еще советы давать, подал голос боярин Гордей.
Меркурий парировал:
Молодость не порок, имеет и свой умок.
Тетеря не унимался:
Молодой умок, что весенний ледок.
Может, и так. Только ты, боярин, забыл, что если бы не они, неведомо спасли бы мы людей, бежавших из Вязьмы, и свои жизни. Кроме того, Кирилл еще и целитель хороший, Меркурий вкратце рассказал все, что произошло со времени пребывания посланников князя в стане татар.
Всеволод тяжело вздохнул, задумчиво сказал:
Плохо дело, други. Что делать будем?
Первым по старшинству взял слово смоленский воевода Никифор, кашлянул, тронул себя за бороду, хриплым голосом произнес:
Ясное дело, город укреплять надобно, к осаде готовить. Городни чинить, остье в иных местах поменять, камни и стволы древесные на стены поднять, к воротам распоры подтянуть. Огнищанин Отеня добавил:
Не мешало бы лишнее оружие, у кого какое имеется, раздать горожанам.
Князь одобрительно кивнул:
Раздадим. Кроме того, кузнецам приказ дан денно и нощно оружие и доспех изготавливать. Только я сейчас о другом думаю. Изготовиться можно, только, сдается мне, тщетны потуги наши. Еще ни один город, ни одно княжество не устояли супротив войска татарского. А оно немалое. К тому же, боярин Гордей Ермолаевич молвил, что видел у них пороков разных много, кои стены и башни разрушать способны. А посему слово мое будет таково, раз не противостоять нам Батыю, значит, надо снова идти на поклон.