«Пороховой погреб психологического наследия был бы изжит в последующих поколениях». Россия, по мнению Бахметева, несмотря на анархию и смятение в стране, при создании властью противовеса, могла бы избежать революций в последние 10 лет.
К числу традиций, необходимых для новой постбольшевистской России, Бахметев добавлял «бытовую непрерывность». «Живой быт населения, развивающиеся потребности, клокотание национальной жизни, стремящейся вверх и вширь», полагал Бахметев, «мало общего имели с государственной верхушкой» и не имели органической связи с толщей национальной жизни. Необходимость бытовой непрерывности Бахметев связывал с особенностями русской нации, ее талантливостью, духовным величием и способностью к созиданию. Именно этими свойствами он объяснял «крупные и прочные национальные завоевания» России колонизацию Сибири, южных степей, победу над Наполеоном в 1812 г., экономическое строительство, которое создавалось освободившимися крепостными или вольными людьми. «Мы мало изучали и мало любили эту сторону народной жизни. Читая Лескова и Мельникова-Печерского, писал Бахметев, Вы поражаетесь богатству народного духовного наследия»[230].
Значительное внимание, что вполне закономерно, Бахметев уделял рассмотрению вопроса о характере будущей власти. При этом он считал неизбежным осуществление таких «переломов в организации и структуре власти, которые символизировали бы конец большевистского господствования и начало новой эры»[231]. Он придерживался представлений о вызревании нового облика власти внутри большевизма, так называемой концепции «яйца», в рамках которой под большевистской скорлупой создается новый быт, новые понятия и психология, вырастают люди, а когда падет разломанная скорлупа, на сцену выступит новая Россия. Эта общая платформа, созданная в недрах большевистского подполья, требовала одновременно и новых подходов к созиданию новой власти.
Новая власть должна руководствоваться принципом не управлять народом, а служить ему; помочь осуществить и наладить государственный аппарат, который необходим населению для его экономических нужд и для удовлетворения его национального духа, усовершенствовать систему выборов, подумать об использовании многостепенных выборов, при которых невелик шанс для демагогии, политики и краснобайства. Эта «психология готовности служить народу должна предшествовать возможности смены большевизма»[232].
Бахметев считал необходимым создание «нового» типа отношений индивидуума и государства. По верному замечанию Бахметева, Россия в прошлом была «самая этатическая страна из всех этатических государств». Работа на государственной службе была преобладающей. Большевизм значительно усилил этатический элемент, сохраняя психологию и навыки дореволюционного этатизма. Этатические настроения Бахметев видел и в эмигрантской среде. Однако, это не означало отрицания этатизма. Бахметев признавал существование «разумного этатизма», т. е. наименьшего вмешательства в жизнь личности. В качестве эталона властной системы Бахметев ссылался на Америку, где между центральной и местной властью было создано равновесие.
В России, разрушенной экономически и государственно, полагал он, из центра, не имеющего ни средств, ни моральных возможностей, новой страны не построить. Россия должна строиться снизу, в процессе совершенствования бытовых потребностей, на выросших из быта новых и крепких моральных основаниях. К тому же новый быт должен создавать наибольшие возможности для свободы творчества и условия, где материальные и культурные достижения могут совершаться с наибольшей легкостью и полнотой. «Каждый день, писал Бахметев, укрепляется во мне уверенность, что следующая эпоха русской истории будет периодом систематического ослабления центральной власти и невольной замены ее в области созидания индивидуальной и групповой вольной инициативой. Стихия индивидуализма, в основе которой лежит идея собственности, свободы экономического творчества и непосягаемости на личную жизнь есть стихия, которая должна сменить оргию коммунистического огосударствления».
В будущем России предстоит пройти период затмения центральной власти и пережить эпоху господства местного строительства и индивидуального творчества: «Местные люди всегда ближе к реальной жизни». Местная власть должна заниматься аграрным вопросом: заменить понятие «постоянное землепользование» словом «владение», определить его формы, возможности продажи, дарения, аренды земли и т. д.; решать насущные вопросы национального строительства образования, размышлять о школе, что Бахметев считал «гораздо полезнее», чем создавать республиканские и монархические партии.
В будущем России предстоит пройти период затмения центральной власти и пережить эпоху господства местного строительства и индивидуального творчества: «Местные люди всегда ближе к реальной жизни». Местная власть должна заниматься аграрным вопросом: заменить понятие «постоянное землепользование» словом «владение», определить его формы, возможности продажи, дарения, аренды земли и т. д.; решать насущные вопросы национального строительства образования, размышлять о школе, что Бахметев считал «гораздо полезнее», чем создавать республиканские и монархические партии.