Постоянные споры о форме будущего правления России между эмигрантами, с пафосом отстаивавшими необходимость установления монархии или республики, Бахметев признавал ненужными, бесполезными и называл их «глубочайшей метафизикой». Он призывал Маклакова и эмигрантов, рассуждающих на эту тему, «не мучиться над альтернативой выбора догматических понятий» и осознать их бесполезность. «Надо исходить не из прошлого, писал он, а из фактов жизни Есть отличные монархии и плохие республики и наоборот. Суть не в формах, извлеченных из книг о конституционном праве, как будто вообще существуют хорошие или плохие конституции, а в реальном соотношении вещей, в навыках, психике, психологии и красках быта, быта семейного, индивидуального, экономического, государственного и пр.»[226]
Постоянные споры о форме будущего правления России между эмигрантами, с пафосом отстаивавшими необходимость установления монархии или республики, Бахметев признавал ненужными, бесполезными и называл их «глубочайшей метафизикой». Он призывал Маклакова и эмигрантов, рассуждающих на эту тему, «не мучиться над альтернативой выбора догматических понятий» и осознать их бесполезность. «Надо исходить не из прошлого, писал он, а из фактов жизни Есть отличные монархии и плохие республики и наоборот. Суть не в формах, извлеченных из книг о конституционном праве, как будто вообще существуют хорошие или плохие конституции, а в реальном соотношении вещей, в навыках, психике, психологии и красках быта, быта семейного, индивидуального, экономического, государственного и пр.»[226]
Бахметев считал, что Россия развивается по типу европейских закономерностей с неизменным сохранением самобытных особенностей. Его концепция будущего России содержала глубокую мысль об органической связи различных периодов исторического развития страны. Преемственность форм жизни он считал «одним из самых серьезных и сильных исторических и социальных факторов». Это, по его словам, вытекало из взглядов на основную роль, которую во всяком государстве играют «склад жизни, мысли и чувства» широких масс населения[227].
Традиции российского развития Бахметев признавал почвой, на которой должна быть построена новая Россия. «Будущая Россия, писал он, должна унаследовать достояние прошлого, и в этом достоянии государственное единство и целокупность являются наиболее ценным сокровищем. Наш долг хранить эти сокровища для будущей России». «Я был и остаюсь приверженцем великодержавия, писал Бахметев, я верю в будущую Россию великую, счастливую и богатую; я верю в нацию, в ее талантливость, ее гений, в ее необыкновенную способность к имперскому строительству, соединенную с огромным умением управлять своими делами». При этом он подчеркивал, что отрицание расчленения России нисколько не противоречит сочувствию стремлениям народностей, осознающих в большевизме своего угнетателя, к устроению своей жизни на началах национальной самобытности[228]. Путь возрождения России, по мнению Бахметева, пройдет через первоначальное отпадение национальных территорий, за которым, прежде всего по экономическим соображениям, последует воссоединение единого федеративного российского государства.
Чтобы не вводить в заблуждение иностранцев, у которых большевики, также выступавшие сторонниками целостной и единой России, могли создать впечатление защитников оскорбленных национальностей, Бахметев предлагал создать за границей центр, который бы разъяснил различия во взглядах на национальный вопрос большевиков и сторонников новой постбольшевистской России.
Россия должна продолжить конституционно-эволюционные процессы, начатые, по представлению Бахметева, в 1905 г. изжитие помещичье-крепостнического и установление буржуазного строя с той или иной формой парламентаризма. Под словом «конституционный» Бахметев понимал не только политическую форму представительного строя, но (следуя, по его словам, английскому толкованию этого термина) наиболее широкий смысл органический эволюционный процесс, в котором клетки крепостнического строя России постепенно сменялись элементами, свойственными современным западноевропейским государствам. И хотя старый дореволюционный режим, по убеждению Бахметева, имел многие недостатки, которые ярко выразились в распутинский период, а в «минуту тягчайших исторических испытаний Первой мировой войны» во главе страны не было сильной личности, которой мог бы быть любой из предшествовавших Николаю II императоров, тем не менее, российский национальный организм был еще достаточно связным, чтобы функционировать, а запас духовных сил достаточным, чтобы предотвратить революцию[229]. В этом конституционном развитии, по Бахметеву, постепенно исчезали крепостнические пережитки в области крестьянского землевладения, разрушались сословные перегородки, развивались промышленность и экономический индивидуализм, крепли земства и муниципалитеты, парламентаризм в Думе, нарождался новый быт. Европеизация проявлялась в промышленных начинаниях, в деловой практике, в молодом поколении ученых и практических деятелей, в электрификации, постройке железных дорог и т. д.