Бахметев солидаризировался с Маклаковым и в том, что будущая Россия должна быть крестьянско-купеческой. Поэтому развитие и укрепление «нашей Родины», писал он Маклакову, должно быть связано с развитием и укреплением, с одной стороны, крестьянского землевладения, а с другой стороны, промышленности и торговли на «самых ярких капиталистических началах»; без города и индустрии нет ткани, из которой вырастает и национальное сознание, и потенциальная способность к великодержавию. Для этого Бахметев считал необходимым забыть об интересах помещика и о реставрации, утвердить право собственности крестьян, а для развития промышленности и торговли отказаться от какого бы то ни было вмешательства государства в частно-экономические отношения. «Если Вы придумаете такую программу и сумеете провести в практику жизни такие начала, при которых купец и крестьянин будут с Вами, развивал он эти мысли, Вы легко победите большевизм и положите начало настоящему восстановлению России»[216]. Будущее России Бахметев связывал с развитием капитализма и считал, что первые поколения постбольшевистского времени столкнутся с «диким», «безудержным капитализмом», который лишь со временем приобретет цивилизованные формы.
Размышляя о будущем России, Бахметев проявлял определенную способность к теоретическому осмыслению сложившейся ситуации и участвующих в ней политических сил. Он пристально следил за партийно-политическими документами советской власти и анализировал их. Так, он фиксировал выступление В. И. Ленина на X съезде РКП(б) (1921), в котором рабоче-крестьянский союз противопоставлялся власти помещиков и капиталистов. Это утверждение Бахметев признавал не только «тактическим приемом» вождя революции, но и «исторической правдой», которую он объяснял тем, что русская буржуазия в прошлом не была самостоятельной и солидаризировалась с помещичье-бюрократическим государством, в эпоху же военных движений представители промышленности и торговли объективно поддерживали реставрационные настроения.
В изменении соотношения социальных сил и, соответственно, в их идеологической переориентации в борьбе с большевизмом Бахметев видел «ключ вопроса». «Необходимо разделить, считал он, разделить резко и бесповоротно помещиков от буржуев по существу». Интересы буржуазии не только не противоречат интересам крестьян; «торгово-промышленной буржуазии необходимо поставить себе активную задачу, писал он Маклакову, разорвать окончательно возможность всякого союза крестьян с рабочими и, наоборот, активно спаять буржуазию с крестьянством».
Создание буржуазно-демократической России, естественно, ставило вопрос об особой роли буржуазии. В проходившем в мае 1921 г.
Торгово-промышленном съезде Бахметев уловил «новые самостоятельные ноты», выявившие буржуазию как силу с самостоятельным классовым сознанием. Буржуи при этом, считал он, должны раствориться в демократии и стать такими же составными частями народа, какими они являются в Америке, в английских колониях. Символичным Бахметеву представлялось выступление на этом съезде крупного фабриканта, финансиста и политического деятеля П. П. Рябушинского, который предвидел «колоссальную обязанность» торгово-промышленного класса в возрождении России. В речи Рябушинского, порвавшего, по словам Бахметева, со старорежимностью, Бахметев увидел «понимание истины» необходимость соединения также двух сродных и дополняющих друг друга элементов будущей русской государственности: крестьянства и купечества[217].
Большое внимание Бахметев уделял идеологическим и психологическим проблемам, видя в них предпосылки создания новой России. Под идеологией он разумел не создание партийных программ или политических платформ. «Это нечто органическое, что выявляет еще слагающееся национальное сознание и вожделение». Во главу угла антибольшевистской идеологии Бахметев, впрочем, так же, как Маклаков, считал необходимым поставить идеологию собственника как «знамение эпохи».
Собственность для Бахметева означала одно из звеньев индивидуалистического мировоззрения, которое должно установиться в новой идеологии. В идеологии будущего, полагал он, должно быть сочетание экономического собственнического фундамента с соответствующей политической крышей. Эти стороны должны быть тесно переплетены, поскольку экономика, основанная на собственности, не может развиваться без свободы, построенной на индивидуализме, т. е. на свободе занятия всякой деятельностью. Экономическому индивидуализму должен соответствовать режим, «в котором, как принцип, человек свободен делать все, кроме того, что специально запрещено законом или нормами морального поведения»[218]. Характерно, что мораль как «совокупность привычек самоограничения, которые накапливаются традициями, обычаями, внутренними ощущениями» Бахметев признавал одной из самых существенных сторон новой идеологии. В пылу революции, отмечал он, моральные начала сметаются, но невозможно, говоря об идеологии возрождения и пафосе, который необходим в созидании, не иметь здорового нравственного ощущения долга, обязанностей, честности, чувства семьи[219].