Прошу меня извинить, герр Беркель. Франка встала и ушла в ванную.
Закрыв дверь, она прислонилась к ней спиной и дала волю слезам. Нужно все выдержать! Он пришел не за ней! Франку вдруг охватил ужас: она вспомнила незнакомца в Штутгарте, предлагавшего ей сигарету. Неужели Беркель каким-то образом узнал про микропленку? И скоро придут и другие гестаповцы?
Нет, он не может знать. Он ничего не знает. Я выстою!
Франка вытерла полотенцем слезы. Посмотрела на себя в зеркало. Вскипавшая в ней ненависть затуманивала мысли.
Нужно сдерживаться.
Беркель все так же сидел в кресле и не сводил с Франки глаз.
Герр Беркель, чем я обязана вашему визиту, да еще в такое время?
Мы, защитники рейха, не смотрим на часы. Враги-то не дремлют. И прошу, обращайся ко мне по имени. Нас многое связывает. Мы никогда не будем чужими.
У нее по коже побежали мурашки.
Ладно, Даниэль. Что я могу для тебя сделать?
Это не светский визит, Франка хотел бы я иметь время на такие вещи. Ты здесь одна?
Конечно. Если не считать тебя, разумеется.
И все время была одна?
Да.
Беркель выпил еще кофе.
А для кого искала костыли?
Франка подобралась и попыталась улыбнуться.
Для моего друга. Он здесь пробыл несколько дней, а потом уехал. Совсем забыла упомянуть. Я иногда такая рассеянная.
Забавно, что ты говоришь о рассеянности. Я о тебе совершенно другого мнения. Ты всегда была собранной и целеустремленной. И отнюдь не дурочка, которую легко заморочить.
Он поставил чашку на столик.
А кто твой приятель?
Его зовут Вернер Граф. Он из Берлина. Пилот люфтваффе.
Если Джона найдут, сработает ли его легенда? Нет, ведь он прячется в тайнике. Нельзя ничего говорить. Единственное спасение ложь, но этот человек умеет распознавать ложь и, уж конечно, видит меня насквозь.
Пилот люфтваффе, вот как? Удивляюсь, что один из наших отважных летчиков польстился на такую грязную потаскуху, как ты.
Он уехал несколько дней назад, только и нашлась сказать Франка.
Завлекла его своей изящной попкой? Обманула, притворилась честной немецкой женщиной, распутная тварь?
Беркель взял со столика книгу.
О, смотрите-ка! Потаскуха читает запрещенные книги! Одного этого достаточно, чтобы тебя засадить!
Даниэль, она здесь просто завалялась старая книга Прости
Сжавшись в кресле, Франка невольно посмотрела на дверь. Она знала: бежать некуда.
Ты меня обманывала! Как я могу верить хоть одному твоему слову?
Я про него не упомянула, чтобы избежать неловких минут. Из-за нашего общего прошлого.
Я сотрудник гестапо. Думаешь, личные переживания помешают моему расследованию?
Нет, конечно, я
Я мог бы сказать, что ты меня разочаровала, однако я разочарован давно, еще с тех пор, как ты отвернулась от учения фюрера и увлеклась либеральными идеями.
Я всегда была о тебе высокого мнения. Просто мы друг другу не подходили.
То есть ты считала себя лучше? Ну а теперь кто лучше? Знаешь, как я поступаю с людьми, которые мне лгут? Знаешь, что я могу сделать с тобой, прямо сейчас?
Даниэль, я уже искупила вину. Я усвоила урок. У тебя есть фотография жены и детей. Я хотела бы увидеть
Он встал, надвинулся на нее.
Как ты смеешь о них говорить, тварь! Как смеешь говорить о них своим грязным ртом!
Франка в ужасе отшатнулась.
Даниэль, прошу тебя!
Мы с тобой одни. Никого на много километров.
Он медленно двинулся к ней. Франка попятилась и уперлась спиной в стену.
Прислушайся к своему сердцу. Ты же хороший человек. Прекрасный отец, любишь детей, предан рейху. Я немецкая женщина. Не делай этого.
Ты маленькая шлюха, которая только для одного и годится лежать на спине. И самый лакомый кусочек, какой мне довелось пробовать.
Франке показалось, что стены вокруг сомкнулись, и все стало как в тумане.
Отцовский пистолет в ящике стола, в прихожей, как на другом конце света. Даниэль сжал ей пальцами плечи, словно когтями.
Для любовницы вполне сгодишься. Может, я даже оставлю тебя здесь и буду навещать. Или суну в камеру и разрешу пользоваться всем желающим. Сама выбирай.
Он придвинулся вплотную, и Франка отвернулась. Попытался ее поцеловать, и ее едва не стошнило. Она отбивалась, ударила его ногой по ляжке и кое-как вырвалась.
Сначала тебе придется меня убить.
Это запросто.
Франка бросилась бежать, но Беркель схватил ее за руки и поволок в спальню.
В то счастливое лето тридцать четвертого года здесь спали родители.
Франка сопротивлялась, расцарапала ему щеки. Он пинком открыл дверь и швырнул ее на кровать. Дверь захлопнулась.
Давай, дерись. Так даже интересней.
Франка закричала, когда он, прижав ее к кровати, стал срывать с нее одежду. Она стала царапаться и получила пощечину. Словно оглушенная лежала она на кровати, а Даниэль начал расстегивать ремень.
Давай, дерись. Так даже интересней.
Франка закричала, когда он, прижав ее к кровати, стал срывать с нее одежду. Она стала царапаться и получила пощечину. Словно оглушенная лежала она на кровати, а Даниэль начал расстегивать ремень.
Дверь спальни с треском распахнулась, и ворвался Джон с пистолетом в руке. Беркель повернулся, и Джон, размахнувшись, ударил его в лицо, а гестаповец вцепился в его пистолет. Грохнул выстрел; пуля попала в стену. Беркель бросился на Джона, стукнул по загипсованной ноге и стал выкручивать ему руку. Джон упал и выронил пистолет. Беркель расстегнул кобуру, и тут Франка прыгнула ему на спину, и они оба повалились на пол. Джон дотянулся до его горла, но Беркель вырвался и перекатился через порог, в гостиную. Джон опять бросился к нему, однако тот успел вскочить.