Франка повесила шинель. Даниэль уже вошел в гостиную и оглядывался по сторонам.
Удивительно, он покачал головой. Сколько лет прошло восемь? Дом совсем не изменился только фотографии со стен куда-то делись.
Наверное, восемь.
Столько воспоминаний. Даниэль снял фуражку.
Да, точно, еле выдавила Франка.
Он пошел за ней в кухню и стоял в дверях.
Я очень удивился, когда узнал, что ты здесь. Ты ведь меня уверяла, что еще до Рождества вернешься в Мюнхен.
Франка поставила на плиту чайник, достала из буфета чашки.
Планы изменились. Снега много нападало, не удалось вывести машину. Решила побыть здесь еще.
Машина, как я видел, не в снегу. И дороги уже несколько дней в порядке.
Франка повернулась к нему, буквально чувствуя, как его глаза пронизывают ее насквозь.
Да, давно пора. Что-то я обленилась.
Джон лежал, стараясь едва дышать, и прижимал руку к груди, чтобы унять сердцебиение. Кажется, в кухне разговаривали, однако он не мог разобрать почти ни слова. Он пошарил рукой в поисках пистолета; она не сразу наткнулась на холодный металл.
Здесь, наверное, скучно, заметил Даниэль. А ты всегда была общительная.
После смерти отца мне хотелось побыть одной. Здесь самое подходящее место.
Несколько секунд он молча смотрел, как Франка разливает кипяток. Над чашками вился пар.
Спасибо, Франка. Мы можем посидеть в гостиной? Нужно многое обсудить.
Конечно. Улыбка далась ей почти с болью.
Они вернулись в гостиную, и Беркель сел в кресло, где совсем недавно сидел Джон. Его книга «На Западном фронте без перемен» в потрепанной картонной обложке лежала на столике лицом вниз. Одной этой книги хватит, чтобы попасть на несколько дней в тюрьму.
Беркель отпил кофе и поставил чашку на столик. Франка сидела напротив и старалась не смотреть на книгу. Беркель откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе. Фуражка лежала у него на коленях.
Да, воспоминаний много. Мы неплохо проводили время, верно?
Франка кивнула. Ей казалось, что голова у нее примотана к телу стальной проволокой.
Мы были такие молодые, продолжал он. Даже не верится. Говорят, молодые не ценят своей молодости. Я не согласен, а ты?
Я жалею о многих решениях, которые в молодости поспешно принимала.
Все равно не соглашусь. Конечно, молодежь часто совершает опрометчивые поступки, но, как я убедился на работе, чтобы делать глупости, не обязательно быть молодым. Каждый день вижу примеры. Недавно допрашивал человека, отец пятерых детей! который в пьяном виде орал, что фюрер не остановится, пока всех не угробит. Называл фюрера лжецом, негодяем и даже убийцей. Представляешь кто-то способен такое сказать!
Прямо не верится.
К счастью, большинство людей выбирает правильный путь. Я получил не меньше десяти сообщений от разных свидетелей. Приятно знать, что есть так много лояльных немецких граждан. Хороших людей гораздо больше, чем паршивых овец.
Даниель отпил еще кофе и водрузил фуражку на стол.
Один наш молодой сотрудник стал вырывать у него ногти. И тот сразу признался. Думаю, мой подчиненный желал отомстить за такие слова о фюрере. Подобные вещи мы принимаем близко к сердцу.
Франка прижала руки к бедрам, чтобы скрыть дрожь.
Вы делаете важное дело.
Еще какое. Только мы одни и противостоим врагам рейха. Война в нашей стране началась задолго до войны с коалицией, и мы день за днем приближаемся к победе.
Франка хотела что-нибудь сказать, но у нее онемели губы. Слова не выговаривались.
Да теперь мы с тобой совсем разные, верно? спросил Даниэль.
Думаешь?
Думаю. Раньше мы были похожи.
Я-то смогла распознать зло и отвернуться от него, а ты его принял всей душой.
Многие, продолжал он, сказали бы, что ты олицетворяешь ту скверну, которую я стараюсь искоренить. Что ты самое большое зло в нашем обществе.
Франка изо всех сил старалась победить страх. Она полностью во власти Беркеля. Он может забрать ее отсюда, посадить в камеру и никто даже не узнает. Захочет вообще убьет и ни перед кем не будет отвечать. Нет над ним правосудия, нет высшей власти. Национал-социализм сделал Беркеля поистине всемогущим, и он пользуется этим, как ему заблагорассудится.
Хотелось бы верить, что в рейхе есть место и для таких, как я. Кто однажды совершил ошибку, однако искупил ее.
Франка, я не говорил, что тоже так о тебе думаю. Даниэль усмехнулся. Ты такая же глупенькая, как и раньше. Потому-то легко сбилась с пути.
Я была растерянна. После смерти брата я плохо понимала, что хорошо, а что нет.
Да, слышал и про это. Даниэль смотрел в огонь. Когда он перевел взгляд на Франку, в его глазах плясали отблески пламени. Дело неприятное, но необходимое.
Необходимое? Ее истинные чувства готовы были прорваться наружу. Упоминание Фреди подлило масла в бушевавший в груди огонь. Франка с трудом сдерживала гнев.
Разумеется. По мнению самого фюрера, гораздо милосердней прекратить страдания неизлечимо больных, умственно отсталых, сумасшедших. Следовало избавиться от ненужных едоков они лишь отнимали хлеб у доблестных солдат, которые сражаются за будущее родины. Так диктует и простой здравый смысл, и политика расовой гигиены, которая вернет нашей стране заслуженное место среди величайших держав мира.