Мы одни. Хотите застрелите меня, тогда тоже умрете. Опять начался снегопад. Вы здесь не одну неделю просидите. Передвигаться вы не способны и без помощи просто погибнете. Поверьте, ничего плохого я вам не сделаю.
Вы можете меня отвезти в город?
Нет. И сами вы не доберетесь. Даже я с трудом добиралась, притом что дороги здешние знаю. Я-то здесь всю жизнь ходила. Поймите: на какое-то время нам друг от друга не отделаться. Придется доверять. И, должна заметить, лично я, когда на меня нацелен пистолет, доверять затрудняюсь.
Ну, во-первых, вам не следовало прятать мое оружие.
Всего лишь предосторожность. Оно вам и не понадобится.
Откуда вам знать?
Хотела бы я вас убить просто оставила бы на снегу. Вам жить оставалось несколько часов.
Он сдался Франка поняла по лицу, то ли подчиняясь логике, то ли от безысходности. Опустил пистолет, прикрыл на секунду глаза.
Откуда мне знать, что вы говорите правду?
Будь я агентом союзников, как я могла предвидеть, что вы приземлитесь в этой глуши, в снегах, и вообще в Германии? По-вашему, я сидела в горах и поджидала, пока вы свалитесь мне на голову? Или кто-то другой вас подобрал и привез бесчувственного сюда, чтобы я держала вас в плену?
Вместо ответа он опять прикрыл глаза.
Думаете, в Германии, кроме агентов гестапо, никого нет? Гестапо так не церемонится. Они своих жертв не уговаривают. Будь я из гестапо, вас давно бы уже пытали.
Будь я агентом союзников, как я могла предвидеть, что вы приземлитесь в этой глуши, в снегах, и вообще в Германии? По-вашему, я сидела в горах и поджидала, пока вы свалитесь мне на голову? Или кто-то другой вас подобрал и привез бесчувственного сюда, чтобы я держала вас в плену?
Вместо ответа он опять прикрыл глаза.
Думаете, в Германии, кроме агентов гестапо, никого нет? Гестапо так не церемонится. Они своих жертв не уговаривают. Будь я из гестапо, вас давно бы уже пытали.
Да с чего мне бояться гестапо?
Тогда почему вы не захотели, чтобы я им сообщила?
Он открыл глаза и собирался заговорить, но Франка не дала.
Я могу вам помочь. И хочу. Ради вас я потратила целый день на поездку в город. Можно было сходить в ближайшую деревню, только там не купишь морфия. Уберите пистолет и позвольте мне заняться делом. Позже, когда дороги очистят, сдам вас властям и долечивайтесь в госпитале люфтваффе.
Глядя в пол, он положил пистолет на колени. Голос у него стал слабый, безжизненный.
Почему вы так для меня стараетесь?
Потому что я медсестра, а вам нужна помощь.
Или я просто хочу приносить пользу. Хочу делать что-нибудь нужное, хорошее.
Обо мне не следует сообщать властям. Я сам о себе позабочусь.
Как скажете, герр Граф. Мне все равно. Считайте, что вы в больничной палате. Я здесь работаю, а куда вы потом пойдете, меня не касается. Так годится?
Да. Спасибо, фройляйн. Он как-то сник, лицо стало землистым.
Пожалуйста. Вы, наверное, страшно проголодались. Вы ведь ничего не ели?
Я в кухне не был.
Да там особенно и есть нечего.
Франка глубоко вздохнула. Она так и не узнала, кто он, но этот разговор подождет. Она достала пузырек с морфием, шприц. Пациент молча смотрел, как шприц наполняется прозрачной жидкостью.
Это избавит вас от болей. Хватит дня на три, затем придется перейти на аспирин. У вас может закружиться голова, будет тошнить, я принесу на всякий случай ведро. И учтите: следующие несколько дней вы останетесь в постели. Вставать вам незачем.
Я понимаю.
Вы не заключенный, сказала Франка, постукивая по шприцу ногтем. Я вам не враг. Как только дороги очистятся, вы свободны, а захотите оставайтесь, пока полностью не поправитесь.
Спасибо.
Вот как вас теперь уложить обратно?
Сюда-то дополз. Смогу и вернуться.
Как вы в кровать заберетесь? Вы же не сможете подняться.
Справлюсь.
Я получше придумала.
Она взялась за спинку кресла и нагнула его назад. Ноги пациента оказались на весу; он поморщился и впился зубами себе в кулак. Франка положила руку ему на плечо.
Простите. Мне нужно уложить вас в кровать, а потом сделать укол.
Ерунда. Все нормально.
Взявшись за спинку обеими руками, Франка потащила кресло в спальню. Пистолет так и лежал у больного на коленях, Франка не пыталась его забрать. Двигать кресло оказалось труднее, чем она думала; к счастью, до кровати было недалеко. «Капитан» попытался подняться, но не смог, и Франка, продев руки ему под мышки, помогла перевернуться и лечь. Пистолет он сунул под подушку. Франка не возражала. Пусть видит, что ему доверяют. Он лежал на спине и старался не выказывать боли. Франка, прежде чем сделать укол, принесла ему стакан воды.
Лекарство подействует минут через двадцать, а завтра я наложу вам гипс. Сейчас принесу поесть, пока вас не затошнило.
Он кивнул. Франка улыбнулась и пошла на кухню. Вернулась, неся тарелку со свежим хлебом и сыром. Он мгновенно все съел и откинулся на подушку.
Шел восьмой час.
Теперь я вас оставлю, постарайтесь отдохнуть и выспаться. А завтра поговорим.
Тогда уж я буду задавать вопросы.
Он закрыл глаза, погружаясь в блаженное забытье. На лице появилась слабая улыбка.
Доброй ночи, фройляйн.
Франка укрыла его несколькими одеялами и погасила лампу. Дверь запирать не было смысла, раз уж ему удалось ее отпереть. Пистолет он не отдал; придется просто ему верить.