Проведем совещание, всесторонне обсудим, пробасил Вскотский, стараясь не смотреть на пришельцев, приволокших с собою ногу (слава КПСС, что не целиком).
Какой-то веснушчатый с кривым носом потер деловито картонный палец, поглядел на него, как на родного дитя, и покачал головой:
Обращаю внимание хм коллеги в разнарядке просветкомиссии хм размеры изваяния не указаны. Помещение не планировалось. Куда же мы его теперь, а?
Решение, товарищи, утверждено, голосом с гнильцой возвестил вертлявый, отстраняя бунтовщика от казенного пальца. Вы как хотите, а в сроки рабочего-коммуниста вам поставим, готовьте территорию. Обращаю ваше внимание, что материал будет особый, экспериментальный, мочить нельзя раскорячит! Ставить надо под крышей. Ответственность музея, Василь Степаныч, вам лично докладывать председателю, сухо подытожил наглец, выдавая в себе сволочь тренированную, знающую что и где говорить.
Но размеры?! взревел директор. Вы отвечаете за размеры?!
Я ж сказал, размеры утверждены, подлец подпустил в голос нотку усталости. Что вы, Василь Степаныч, на меня напустились? Не в нас с вами дело. Понимаете: собственной рукою, с превышением от первоначального проекта, тут, подавшись к уху директора, мерзавец уточнил, чьей именно рукой добавлено росту треклятому истукану, олицетворявшему победу трудового элемента над капиталистической гидрой.
На это не менее опытный Вскотский, выдвинув вперед челюсть, весомо кивнул, а затем повелительно устроил лапу на загривке Ужалова, чтобы предупредить возражения. Тот лягнулся, пытаясь освободиться, но лапа, по должности обязанная быть сильной, удавом охватила его, норовя подобраться к шее. Завхоз сдался. Лицо его сделалось свекольным.
Так, значит. Фигуру, как предписано, ставим в сроки. По месту, Тимур Багдадыч, лично мне доложите. Обеспечьте в пределах фондов по статье «Развитие экспозиции». Где главбух? Передайте ему, чтобы не как всегда Вам спасибо, товарищи! Все на этом, попрощался он с сопровождавшими стопу лицами, пожал отдельно ладонь усатому и удалился в недра музея, отметая возможный спор.
Возраженья Ужалова остались при нем как лишай в подмышке. Завхоз проводил директора грустным взглядом (так могла бы Серая Шейка29 смотреть на стаю из полыньи, оставаясь на съеденье голодным лисам) и выбежал иноходью из зала, никому не глядя в глаза.
Высокое собрание разошлось, бросив примерочный экспонат с неубранной упаковкой.
Когда Илья, бесцельно ошиваясь то тут, то там, решительно не зная, как себя применить, оказался в отмеченной выше зале, то дитя современного искусства ни на йоту не удивился, обнаружив в ее центре исполинскую отдельную от тела ступню. Брошенный дощатый поддон, который всякому говорил о безалаберности рабочих, он счел элементом инсталляции и тоже скрупулезно рассмотрел, стараясь не задеть лежащие вокруг обрывки веревок. Некоторые из них сплелись прелюбопытно там были христианский крест и звезда Давида, а одна, рыжая и растрепанная, явственно свернулась дзенским кругляшом «энсо» (так себе достижение, потому что гурт брошенных у колонн тесемок сам собою сложился в «ВКПб»).
Отделенная от тела ступня как символ недеяния и неизбежности жизненного пути, заключил Илья, оставшийся приятно впечатлен инсталляцией.
Если это и не сотворил гений, то скульптор, безусловно, знающий и талантливый, подкованный философски.
Не ждал от победившего коммунизма, присвистнул Илья, заглядывая внутрь экспоната, и даже немного разочаровался, не встретив там какого-нибудь экспрессионистского ухищрения вроде розовой львиной морды, или пирамидки, составленной из глазных яблок. Но чувству не дано было развиться.
Товарищ Гринев! раздалось у него за спиной с присвистом.
Илья вздрогнул, твердо решив не оборачиваться. Дважды за битый час на него орали в музее этом средоточии тишины! В желудке родился колючий пузырек гнева. Приняв вид увлеченного исследователя, он двинулся бочком вкруг стопы, решив ни в какую не сдаваться на этот раз.
«Чтоб им пусто было, этим надоедалам!».
Удивительно, но на мгновение у него вообще вылетело из головы, что он находится в чужом времени. Ум предательски увлекся новыми обстоятельствами, плевав на старые. Кажется, внутри за пультом управления сидел кто-то, кому вообще было все равно, где он и кто по ведомости.
Товарищ голос за спиной скорее запыхался, чем угрожал. Вы я извиняюсь не могли бы
Илья медленно как в меду повернулся, готовый к решительному отпору. Какой-то общий залихватский подъем и взятый на вооружение лоск «научного сотрудника» в сумме сложились в увесистый ментальный кулак.
Мда?.. надменно вопросил он, поправляя пальцем очки.
Перед ним стоял толстый задыхающийся мужчина в блузе на два размера меньшей необходимого, совершенно лысый, утирающий лоб носовым платком. Его лицо выражало муку.
Вас все ищут всхлипнул гонец с обидой, словно лично ему от этого было плохо.
Илья отвел лучников от бойниц: отвечать отповедью такому типу все равно, что пинать одышливую болонку.
Проводите! приказал он с княжеским холодным апломбом, немало, по-видимому, удивив гонца (да и самого себя, если на то пошло).