Илья! Сергеевич!
На лестнице за перилами стояло существо неопределенного пола с широким дряблым лицом, в комковатой одежде, с короткой стрижкой, скрытой беретом цвета забродившей брусники. Чтобы определить пол объекта пришлось пристально всмотреться меж резных стоек: нижнюю его часть укрывала бурая юбка в пол, плотная, словно сшитая из портьеры. Если отринуть возможное нашествие на Москву шотландцев, оно должно было быть женщиной.
Вы чтой-то меня рассматриваете?! тут же возмутился объект, делая шаг назад под строгой литографией Достоевского, осуждавшего с нее людские пороки, особенно страсть к рулетке.
Умными и усталыми глазами великий писатель глядел на Илью Гринева, явно подозревая его в распущенности. Следовало что-нибудь отвечать на немой упрек, но мозг его в этот миг обелился до хрустальной чистоты, утратив лексические способности.
Какой-то гражданин, шедший по коридору с газетой, вывернувший было из-за угла, немедленно оценил ситуацию и свалил обратно, бросив ехидный взгляд на Илью. Тот, хотя рос и развивался как личность в эпоху далекую от 30-х, сразу же догадался: перед ним местная грымза-активистка, которую все старательно избегают. И он, как на грех, попался ей в первое же утро! А сейчас, слово за слово, все пойдет прахом, потому что она его раскусит как дважды два. В воображении снова замаячили труп, зимовье, Тунгуска Короче, «еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу28».
От чувства опасности Илья преисполнился вдохновения, живо подался к лестнице и уже через три секунды внимал грымзе, чувствуя небывалый прилив энтузиазма:
Да-да, я вас внимательно слушаю! отрапортовал он, являя противоестественную готовность к общественной жизни.
Дама (и пусть видна будет натяжка в определении) опешила, но быстро преодолела замешательство:
Илья Сергеевич вы
Да-да?!
Вся его фигура демонстрировала готовность.
Я, конечно, не претендую на высокое звание научного сотрудника, продолжила грымза маневр от своих позиций.
О, он знал, как он знал этот тип высокомерно уничижающихся людей, опасных как корзина со змеями!
Ну, что вы! Для коллектива вы просто незаменимы!
«Еще бы знать, кто она такая», черкнул он в скобках.
«Корзина со змеями» подозрительно посмотрела из-под берета и продолжила:
Зимний сезон давно прошел. А вы до сих пор не включились в летние секции! взвизгнула она, обороняя пространство перед собой вспушенным закладками гроссбухом.
Илья задрал подбородок, хлопнув себя по сердцу:
Готов, готов как никто! Но прошу ваших рекомендаций.
Кхм Не елозьте, товарищ Гринев! Вы сами отлично знаете.
Так Илья оказался в хоре, стрелковом клубе и, кажется, еще каком-то кружке, явив все задатки всесторонне развитой личности.
Высокая идея низкие потолки
На полу залы в косую плитку покоилась огромная ступня из папье-маше, лишенная продолжения. Ее обступало десятка два человек в рабочей одежде, синих лаборантских халатах и строгих пиджаках со значками, выдававших ответственных работников аппарата. Царило гробовое молчание, в котором все сосредоточенно глядели на мучнисто-серую ногу так и этак, и каждый, вестимо, в ней зрел свое.
Одни кивали, другие цокали, третьи тянулись закурить, но, спохватившись, совали папиросы обратно. Грузчика Старожитнева молча и резко выперли вон из залы, чтоб не создавал угрозы для экспозиции теперь он дымил на лестничной клетке и жаловался на начальственный произвол, доводя до каждого, кто имел оказаться рядом, какую несправедливость претерпел в оплату за тяжкий труд.
Сколько же, позвольте спросить, это изваяние от стопы до маковки в высоту? нарушил тишину невысокий плотный во френче, отворачиваясь болезненно от стопы, словно та давила ему глаза.
Сверюсь с ведомостью, минуту, отвечал ему рослый гражданин в пшеничных усах, доставая из холщовой сумки тетрадь. Так Двадцать метров сорок семь сантиметров. Плюс фундамент.
Фундамент можно заподлецо наладить, влез какой-то вертлявый тип в заломленной на затылок кепке. Считай, двадцать с гаком выйдет. Потолки у вас сколько в учреждении? обратился он к грузному, напоминавшему вставший на попа дирижабль, мужчине в лоснящейся серой паре, чей лоб и щеки покрывала испарина.
Фундамент можно заподлецо наладить, влез какой-то вертлявый тип в заломленной на затылок кепке. Считай, двадцать с гаком выйдет. Потолки у вас сколько в учреждении? обратился он к грузному, напоминавшему вставший на попа дирижабль, мужчине в лоснящейся серой паре, чей лоб и щеки покрывала испарина.
По чем потолки у нас, товарищ Ужалов? адресовал тот к френчу.
От трех до семи сорока плюс-минус! рявкнул френч, раздувая ноздри. Пятнадцать в обсерваторном.
Плюс-минус Вечно не знаете ничего! возмутился «дирижабль», бывший ни кем иным как директором музея Василием Степановичем Вскотским, в эти минуты до нельзя раздраженным.
Жертва его, Тимур Багдадыч Ужалов, сверлил исполинскую стопу взглядом, не обращая внимания на патрона. Вся его фигура выражала досаду досаду человека, которому придется, хочешь не хочешь, взвалить на себя заботы целого мира, населенного бездумными фантазерами.