Наверное, он говорил с мистером Ло, учителем алгебры, или с миссис Беллоуз, завучем. Они жили в Ларк-Сити и подвозили его до школы, если мама забирала машину.
Значит, и завтра мамы не будет. Раньше она всегда ночевала дома.
Уилла выключила свет и забралась в кровать. Легла навзничь, таращась в темноту. Сна ни в одном глазу.
Что, если мама вообще не вернется?
Злилась она не всегда. Часто бывала в хорошем настроении. И тогда придумывала всякие интересные затеи что-нибудь разрисовать, украсить дом, подготовить сценку к празднику. А еще у нее чудесный голос, такой чистый и переливчатый. Порой она, уступив просьбам дочек, пела им перед сном. Когда они засыпали, мама, все еще напевая, тихонько выходила из комнаты, спускалась по лестнице, и голос ее растворялся в тишине. Уилла обожала песню «В долине», особенно то место, где узник просит написать ему в бирмингемскую тюрьму. Такая грустная песенка. Уилла вспомнила мелодию, и у нее сжалось сердце. Но это была очень сладкая грусть.
Утром отец просунулся в дверь и разбудил их своим особым посвистом. Его «фью-фьють!» напоминало две первые ноты народной песни «Дикси». Уилла давно проснулась, но устроила целое представление: разлепляла глаза, потягивалась и зевала. Она уже поняла, что мама не вернулась. Дом казался гулким и безжалостно светлым.
Привет, дорогуши, сказал отец. Я дал вам поспать, но проводить уже не успею. В школу сами соберетесь?
Привет, дорогуши, сказал отец. Я дал вам поспать, но проводить уже не успею. В школу сами соберетесь?
Ладно. Уилла села в кровати и посмотрела на сестру. Элейн лежала на боку открыла глаза, сморгнула. Похоже, и она уже давно не спит.
Ключ я оставил на кухонном столе. Повесь его на шею, хорошо? На случай, если вернетесь, а дома еще никого не будет.
Ладно, повторила Уилла.
Удостоверившись, что она уже встает, отец помахал рукой и сошел вниз. Через секунду на улице просигналила машина, потом хлопнула входная дверь.
Канителиться с выбором одежды не хотелось, поэтому сестры надели то, в чем ходили вчера. Уилла протащила щетку сквозь свои кудряшки. Элейн заверила, что ее тощие косички в полном порядке.
Смеешься? сказала Уилла. Ты ж прям растрепа.
Она распустила ей волосы, расчесала Элейн ежилась и морщилась и снова заплела в косицы. Приладив на концах резинки, Уилла решила, что достойно справилась с задачей, но сестра сказала:
Они не такие.
Что значит не такие?
Слабые.
Точно такие же, как заплетает мама, отрезала Уилла.
Так оно и было, но Элейн посмотрелась в зеркальную дверцу шкафа, и глаза ее наполнились слезами.
Вовсе не такие! Они болтаются!
Я сделала как сумела! Отстань!
По щекам Элейн покатились слезы, но она промолчала.
Позавтракали овсяными хлопьями, апельсиновым соком и жевательными витаминками. Потом Уилла собрала тарелки и протерла стол. Возле мойки уже скопилась угнетающая гора грязной посуды.
Уилла подметила, что отец выпил кофе, но ничего не поел.
Не привыкшая самостоятельно рассчитывать время, она боялась опоздать на школьный автобус, а потому торопливо затолкала сестру в куртку и варежки и оделась сама. Девочки выскочили из дома и побежали к автобусной остановке. Оказалось, пришли они слишком рано. Под навесом со старой отваливающейся рекламой средства от насморка стояла скамейка. Сестры уселись и, для тепла обхватив портфели, разглядывали облачка пара, вылетавшие изо рта. Стало веселее, когда подошли другие ребята Юла Прэтт с братом и трое мальчишек Тернстайлов. Все они сгрудились под навесом и, притоптывая, зябко кряхтели; глядя на них, Уилла даже немного согрелась.
Обычно Элейн подсаживалась к Натали Дин, но сегодня вместе с сестрой прошла в хвост автобуса, где Соня заняла место для Уиллы, и забралась на свободное сиденье через проход от подруг. Косички ее и впрямь выглядели не очень, незаплетенные кончики были чересчур длинные. Мама всегда оставляла хвостик не больше дюйма.
Соня поделилась своей идеей: если сбагрить батончики родственникам, не придется ходить по чужим домам.
У меня четыре дяди с маминой стороны, поведала она. А еще дядя и две тетки по папиной линии, только живут они далеко. Но это не страшно деньги пусть переведут по почте, а батончики я отдам, когда приедут в гости.
У нас нет такой кучи родственников, сказала Уилла.
А еще, само собой, бабушка Бэйли. Правда, другие бабушка с дедушкой уже умерли.
Все бабушки и дедушки Уиллы были живы, но видела она их редко. С папиными родителями не встречалась вообще мама говорила, у нее с ними ничего общего. И потом, деревенские жители, они не могли бросить скотину. Мамины родители, жившие в Филадельфии, иногда приезжали на праздники, но нечасто и ненадолго, а брат и сестра, которых она не любила, не показывались вообще. Брат, говорила мама, всегда был любимчиком, потому что он мальчик, а младшую сестру-красавицу избаловали до крайности. От идеи продать им батончики мама, наверное, только презрительно фыркнет. Да они, скорее всего, откажутся покупать, раз такие плохие.
Может, я пройдусь по соседям, сказала Уилла. Это легче, чем соваться к чужим.