Несмотря на старания офицеров, сумевших организовать снятие и перегрузку с парохода наиболее ценного, люди были на грани паники в метели, в слепящем свете прожекторов, в подозрительном треске льда или бортов, перепрыгивая с палубы на палубу. Несколько человек покалечилось.
А потрескивание имело место быть эскадра встала, вмерзая. За время вынужденного стояния льды уплотнились, окончательно затерев корабли.
А потрескивание имело место быть эскадра встала, вмерзая. За время вынужденного стояния льды уплотнились, окончательно затерев корабли.
Началась адова работа. В первую очередь, сведя караван в плотный ордер, «Ямал» ослабил ледовое сжатие дал «разрядку», пройдясь вдоль наветренной стороны. Пробитая колея под многотонным давлением массива снова сжималась, глыбы наползали друг на друга, смачно лопаясь, торосясь. Словно выстрелами кололись, пробегали по снежному полю трещины, иногда заканчиваясь под бортом кораблей. Зато теперь можно было подходить к судам и проводить обколку без опаски напряжением льдов повредить борта подопечных.
И всё равно что тяжёлые броненосцы, что облегчившиеся пароходы заметно содрогались, когда в пару́ пневмообмыва атомоход дробил, отодвигал лёд от их бортов.
Медленно Медленно и очень осторожно двинули вперёд, поочерёдно проходя мимо оставленного парохода. На него смотрели сквозь заиндевевшие стёкла ходовых рубок, оглядывались, наблюдая воочию, что могло произойти и с ними, останься они тут без поддержки мощного ледокола.
Корпус «Владимира» заметно сдавило, возле его кормы дыбилось обломками, проминая борт.
И только уже с «концевого» «Осляби», в лучах прожекторов кормового мостика, увидели, как судно, так и не уйдя под лёд, накренилось, заваливаясь набок. Его до последнего держали в пятне света, пока метель тысячами небесных мальков не «обглодала до косточек» очертания мачт, труб и некогда изящные обводы корпуса.
Арктика, походя, приняла свою жертву.
Остаток ночи дался непросто. Шли практически ползли. Два-три узла. Дистанция «плавала» от пятидесяти метров до чуть ли не до тридцати двадцати. Взломанная борозда искромсанного льда норовила тут же закрыться. И хоть на одну единицу в ордере стало меньше, теперь «бородинцы» своими боками раздвигали канал, отклоняясь от середины: «Суворов» влево, «Александр» вправо. Иначе «Ослябе» было бы совсем туго.
Неоднократно «Ямалу» приходилось оббегать караван вокруг, чтобы снимать напряжение льда и затем опять же выкалывать каждое судно, выводя в пробитый фарватер.
Сам ледокол при форсировании тяжёлых льдов порой вылезал чуть ли не на метр, наваливаясь своим яйцеобразным корпусом на скованные морозами многолетние пласты, затем грузно проседал, продавливая их.
Вымотались вусмерть. Не выспались даже подвахтенные, учитывая, что многотонную махину весь этот сложный участок постоянно трясло и кидало, звеня и дрожа всем, что было не закреплено.
И как укором где-то там за кормой во мгле остался брошенный «Владимир».
Давно они не теряли суда.
Рассвет принёс облегчение пурга наконец выдохлась. Теперь можно было поднять беспилотник. И тут ждала приятная новость уже всего в двадцати милях аппаратура фиксировала разрушенность льда по пятибалльной шкале на уровне «троечки».
А там уже и до Берингова рукой подать. Всё! Считай, вырвались. Вышли.
Правда, «добить» эту миле-двадцаточку тоже ещё надо было. Но после напряжённой ночи уже как-то не пугало.
К проливу Беринга вышли на третьи сутки.
И за мысом Дежнёва лежали льды, отличаясь, кстати, немного цветом сказывались состав и влияние вод Тихого океана.
Льды ерундовые, меньше полуметра, что не являлось препятствием для таранных форштевней броненосцев. Тем не менее «Ямал» как само собой повёл караван дальше.
Потеплело и закономерно над морем тянуло туманом. Его веяло ветром и набирающим силу рассветом.
Чуть позже, когда немного прояснилось (впрочем наплывами), прошвырнувшийся беспилотник предоставил примерную картину.
На экране в разрывах тумана было видно, что «белая поляна» с проплешинами полыньей раскинулась практически до самого острова Святого Лаврентия и
легли на штурманские карты линейки посчитали-прикинули, сколько ещё до чистой воды получилось восемь-девять часов, при эскадренном в десять узлов.
В планах довести эскадру до открытых вод и практически адью!
Я на контроле, доложил начальник связи капитану, пропав надолго в радиорубке «подслушивать».
Рожественский вроде бы как лично своими планами с «ямаловцами» и не делился, но всё «радио» с Санкт-Петербургом проходило через ретранслятор-ледокол. Соответственно содержание переговоров с Авеланом и замыслы Морского штаба секретом не являлись.
И складывалось такое впечатление, что однозначных и чётких планов-то не было адмиралы оглядывались на обстоятельства и обстановку. Единственное, что проработав несколько сценариев.
Основная тактическая цель «отряду Рожественского» рисовалась примитивно способствовать прорыву порт-артурской эскадры адмирала Витгефта.
Разведка «русских» работала из ряда вон плохо, но примерную расстановку японских сил знали.
То́го стережёт Витгефта у Артура и по всей логике никуда ему (псу сторожевому) не деться.