Однако повод отправиться за потерей нашёлся и буквально огорошил когда гоняющих туда-сюда «за» и «против» кэпа со старпомом оператор заставил сфокусироваться на экране:
Вот смотрите. Это в записи, он проходил ещё на тысяче, минут двадцать назад.
А приблизить нельзя?
Я на компе хотел обработать, но оператор перещёлкнул, ставя картинку онлайн, у него как раз выработалось горючее. Опускается. Он уже на парашюте. Его ветром опять понесло к югу. Немного крутит, но вот стоп-кадр удачный. Видите длинное, немного возвышается над торосом. Хрень-оглобля какая-то.
Не оглобля, приблизив лицо к экрану, уверил Шпаковский, это фрагмент борта или обшивки корабля. Снегом сильно прибито, запорошено, очертания не разобрать. Чёрт меня подери! Это буква «S» там проглядывается? Или
«Сомов»? моментально предположил старпом, выглядывая на экран из-за голов. Или шхуна затерянная.
Не похоже. С какой это высоты?
Метров восемьсот пятьсот.
Не похоже, повторил капитан, крупная уж больно. Вполне, что и не буква «S», а цифра «5». Но и не старина́ вековая. Когда это на борта́ парусников и пароходов наносили такие крупные надписи?
Красненькое, или мне кажется? заметил кто-то.
При вращении «парашютиста» удалось ещё пару раз под более низким углом что-то увидеть, но совсем уж нечётко.
Вскоре беспилотник встретился с поверхностью и камера автоматически (через секунд двадцать) отключилась.
А ведь он недалеко упал, метров триста от этой штуковины. А? Так? заводился Шпаковский.
По маяку мы легко отыщем, видя, что капитан всё ещё раздумывает, поддакивал инженер.
И даже ночью, переглядывался с тем Шпаковский, находя полное взаимопонимание, до заката час с небольшим. Туманов практически нет.
Это ты к чему? Черто́в переместился к штурманскому столу, шевеля губами, чуть склонив голову, что-то прикидывая.
А к тому, что можно и ночью смотаться, чтобы вертолом не рисоваться. Льды такие, что далеко от эскадры, конечно, не отбежишь, но по темноте, если только с «Суворова» чего и увидят
Да я не против, капитан всё ещё глазел на карту, я просто взвешивал шансы отыскать на обратном пути и артефакт, и нашу вещь. Не вариант. Маяк умрёт. Льдина удрейфует чёрт знает куда.
И, определившись, дал добро:
Да! Работаем! Только надо Рожественскому объяснить. Пусть хоть сам за штурвалом на мостике стои́т, но чтоб без посторонних глаз.
Как стемнело, расчехлили «Миля», подготовили к полёту. Новость уже пробежала по ледоколу, и градус любопытного возбуждения зашкаливал. Ужин в столовке умяли, слизав с тарелок, не заметив за фантазиями и версиями, в говорильне.
Примчал Волков грудь вперёд-де: «И я полечу!»
Черто́в кряхтел, завидовал тоже хотел, но не везде ж капитан должен быть затычкой. Оставлять судно не с руки.
Шпаковский с Рожественским лялякал минут сорок. Вышел из радиорубки отдуваясь, аж вспотел:
Шпаковский с Рожественским лялякал минут сорок. Вышел из радиорубки отдуваясь, аж вспотел:
Вот странный этот типэло Зиновий! То как собака злодейская неадекватная
Что там опять? интонацией взрослого к ребёнку спросил капитан.
Да хотя бы с «Ермаком». Я на досуге в ночную вахту потрепался с нашими на эскадре. Оказывается, по его приказу (Рожественского), с матом и угрозами, «Ермака» на торосы и погнали, запоров.
Не удивлён, кивнул Черто́в, стрелять хоть не стали в бедного Фельмана? С Зиновия станется10.
А тут я ему подробно о находке, чтоб он сдуру не заупрямился. Расписал всё с вдохновением, загадочно. Так он едва ли не с нами хотел помчаться. Видно, и у него в попе романтика открытий взыграла.
Старшим полетел Шпаковский. Взяли Волкова и, естественно, спеца-инженера.
Не включая бортовых огней (до поры), «Миль» ушёл в ночь.
Специалист с казанского ОКБ сидел на штатном месте штурмана, на нём же были единственные свободные шлемофоны. На коленях он держал свой планшетник, следя за сигналом радиомаяка:
Всё, мы над ним!
Включили прожекторы, зависнув на высоте, чтобы не поднимать снежную пыль.
Нашу машинку я вижу, доложил бортинженер, ищем артефакт.
Вертолёт пошёл кругами, расширяя поиск. Минут через двадцать наткнулись на искомое. Прожектор бил пятном, не давая даже тени, и оценить, что же это всё-таки увязло во льдах, пока не удавалось.
Садимся. Сначала забираем беспилотник. Потом топаем к объекту.
Отыскали даже отстегнувшийся парашют тот был ярко-красный и обнаружился неподалёку. Всё снесли на борт.
Потом всей толпой, орошая всё вокруг светом фонариков, двинули по направлению к загадочной находке.
Сверху казалось, что идти будет недалеко, однако ковылять, постоянно вязнув в снеге, пришлось неожиданно хлопотней, чем рассчитывали.
Подошли ближе, и теперь было видно, что это что-то длинное, присыпанное снегом. Один фрагмент, видимо тот, который и разглядели с воздуха, немного возвышался надо льдами, закругленным концом чётко выделяясь на фоне серого горизонта. Ветер очистил его от снега, и он матово поблёскивал в рассеянном свете луны.
Ещё на подходе Шабанов завороженно проговорил:
Я как в детстве очутился, когда смотрел «Туманность Андромеды»! Так и хочется выкрикнуть: «Звездолёт!» Как там он звался? «Парус»!