На титульном листе в диагнозе направившего учреждения стояло конверсионное расстройство, в диагнозе же приемного покоя органическое расстройство личности, а через запятую симптоматическая эпилепсия. Я не успел перевернуть страницу, как услышал стук в дверь ординаторской, и медсестра, запыхавшись, произнесла:
На титульном листе в диагнозе направившего учреждения стояло конверсионное расстройство, в диагнозе же приемного покоя органическое расстройство личности, а через запятую симптоматическая эпилепсия. Я не успел перевернуть страницу, как услышал стук в дверь ординаторской, и медсестра, запыхавшись, произнесла:
У него припадок!
Быстрым шагом я направился к его палате. Пациент был уложен на кровать, под головой подушка, персонал придерживал его ноги и руки. С первого взгляда стало ясно, что приступ нетипичный. Глаза были закрыты, мелкоразмашисто тряслись руки и ноги, но пены изо рта не было, как не было и непроизвольных испражнений. И длился приступ уже почти две минуты. Мы набрали препарат седатирующего (успокаивающего) и миорелаксантого (расслабляющего мышцы) действия. Но инъекция не произвела должного эффекта. Вернее, стало лишь хуже тряска конечностей усилилась. Глаза все так же были закрыты. Челюсти сжаты, сквозь губы он шумно выдыхал воздух, вбирая его раздувающимися ноздрями. Глаза, когда я приоткрыл ему веки, не фокусировали взгляда, закатывались вверх.
Прошло уже три минуты. Вызвали по внутренней связи персонал с ампулами более быстрого и сильного релаксанта, но они еще были в пяти минутах ходьбы. Тряска шла уже четыре минуты. К конечностям присоединилось напряжение торса и шеи. Пациент сгибался пополам, не переставая при этом дрожать. И все так же, не приходя в себя.
Пять минут. Препарат уже должен был начать действовать. Не говоря о том, что припадки обычно длятся секунд тридцать-сорок. Даже если они серийные, то в промежутках пациент приходит в себя. И приступы не так опасны сами по себе. Но есть страшное последствие серийных припадков переход в эпилептический статус. А вот это уже угроза жизни. Решив, что ждать больше нельзя, я сказал готовить его к переводу в реанимацию, а сам поспешил к реаниматологу.
Дрожь удалось преодолеть в реанимации только спустя полчаса усилиями трех препаратов. Но глаза пациент так и не открыл, как и не пришел в себя на протяжении всего этого дня. Так началось мое знакомство с пациентом Т.
История его болезни (лат. anamnesis morbi) началась три года назад. Он работал на заводе, на котором произошла авария с выбросом угарного газа. Так случилось, что его коллеги по бригаде оказались в запертом помещении, он попытался их оттуда вызволить, но тоже получил отравление. Выжить смог только он. Его доставили в тяжелом состоянии в реанимацию районной больницы, где почти две недели он провел в коме. Вышел из комы тяжело: память стала подводить, трудно давалось осмысление происходящего вокруг. С того времени у него начались припадки, и он все чаще попадал в разные больницы. Припадки были необычные, сложно поддавались купированию. Он подолгу не приходил в полноценное сознание, поэтому очень часто оказывался в отделениях реанимации, где мог находиться неделями в промежуточном состоянии между сознанием и оглушением. Так же случилось и в последний раз, после которого его перевели в нашу клинику. За три года болезни его смотрели многие специалисты и эпилептологи, и неврологи, и психиатры. И уходя от одного специалиста, он приобретал новый диагноз. Неврологи смотрели на его приступы, на его состояния как на проявление истероформных расстройств. Психиатры же его припадки чаще считали проявлением эпилепсии. Но в итоге он оказался в нашей психиатрической больнице.
В нашей реанимации он пролежал почти две недели. Там получал разные противосудорожные, снотворные и расслабляющие мышцы препараты. Я навещал его каждый день и мог наблюдать за припадками. На третий день он стал более продолжительное время находиться в сознании, и мы могли с ним проводить краткие беседы. Я обнаружил у него интересную особенность. Некоторые припадки были типичными для эпилепсии с включением всех мышц тела, выделением пены изо рта. Но большинство были мелкоразмашистыми то есть постепенно нарастающим тремором. Однажды, когда у него начались подергивания рук, ему нужно было ввести внутривенно препарат. И когда ему прокололи кожу, тремор усилился задрожали ноги, он напрягся всем телом, начал поднимать корпус. Глаза в это время были закрыты. Но напряжение в теле было настолько сильным, что нам пришлось вводить ему дополнительно расслабляющие препараты. Однако значительного эффекта это не произвело. Приступ продолжался около часа и начал спадать, когда вокруг стало меньше персонала. Такие особенности я начал замечать все чаще. Приступы никогда не начинались, когда он был один. Ни разу не случились, пока он ходил или стоял, что часто бывает у пациентов с эпилепсией, только тогда, когда он лежал в постели. За все время моего наблюдения он не получил ни одного повреждения. Такая картина не говорила об истинности его припадков, скорее, они были характерны для истерических.